С 1073 по 1076 год в Киеве правил Святослав Ярославич, а с 1078 года на великое княжение в Киеве сел Всеволод Ярославич, женатый на дочери византийского императора Константина IX Мономаха Анне.
Княжение Всеволода не было спокойным, причём его деятельность имела и явный общеевропейский аспект как в силу родства с византийским императором, так и по причине мощи Киева. Всеволод был хорошо образован, знал пять языков, однако государственные дела нередко доверял способному сыну – будущему великому киевскому князю Владимиру II Всеволодовичу Мономаху.
Владимир Мономах родился в 1053 году и с младых лет уже был вовлечён в государственные дела и военные походы. Почти подростком он обнаружил дипломатический талант, заключив в Сутейске (ныне село Сонсядка в Польше) мир с поляками. В конце жизни князь вспоминал, как ходил «на Сутейску мира творить с ляхы…».
В русской истории Мономах оказался фигурой, обладающей не только звучным прозвищем и отмеченной сочной апокрифической деталью – «шапкой Мономаха», но и личностью, выдающейся по своим человеческим и государственным качествам.
Первым браком он был женат на англосаксонской принцессе Гиде (Гите), дочери английского короля Гаральда II. Ломоносов, к слову, ошибочно «женил» Владимира на Христине, «королевне шведской, дочери Ингора Четвёртого», на которой был женат сын Владимира Мономаха – Мстислав. В любом случае брак был «европейского» калибра, что для времён Киевской Руси, было, впрочем, делом обычным.
Имя второй жены Мономаха – боярышни, осталось неизвестным, однако она родила мужу сына, который и сегодня вполне знаменит, – будущего Юрия Долгорукого.
Отец Владимира Мономаха Всеволод скончался в 1093 году, и наследовать власть должен был – как старший в роде – племянник Всеволода и двоюродный брат Владимира Мономаха Святополк Изяславич.
40-летний Мономах имел огромную популярность среди киевлян и мог сам претендовать на отцовский стол. Однако он не захотел междоусобия – их теперь на Руси могло и без того появиться с избытком. Владимир вызвал из Турова в Киев Святополка Изяславича, который и стал на двадцать лет великим киевским князем.
А Владимир остался княжить в Чернигове…
Если знать, сколько сил и крови отнимали у русского народа княжеские распри и усобицы, то поступок Мономаха нельзя не расценивать как однозначное свидетельство его государственной незаурядности. Более того, в 1094 году ему пришлось уступить и Чернигов другому двоюродному брату – Олегу Святославичу, и перейти в Переяславское княжество, пограничное со Степью и поэтому находившееся под постоянной угрозой набегов половцев.
Имеется в виду Переяславль Южный, расположенный примерно в ста километрах юго-восточнее Киева вниз по течению Днепра… Более северная и более лесистая Черниговщина, отстоящая к северу от Киева на те же сто километров, была, конечно, уделом намного лучше защищённым и спокойным. Перемещаясь же в Переяславль, Владимир оказывался в роли передового киевского заслона, которую он, надо сказать, выполнял с честью.
Увы, остальные коллеги Владимира Мономаха по управлению Русью государственной зрелости не проявили. В 1097 году на княжеском съезде в Любече – одном из старейших русских городов на Днепре, князья разделили между собой единую до этого Киевскую Русь по принципу вотчинного владения: «кождо да держить отчину свою».
Получилась этакая средневековая Белая Вежа…
В Любече собрались тогда великий киевский князь Святополк Изяславич, черниговские князья Олег и Давыд Святославичи, переяславский князь Владимир Мономах, волынский князь Давыд Игоревич и теребовльский князь Василько Ростиславович.
Собственно, съезд был собран с целями, вроде бы, объединительными – для организации совместной борьбы с половцами, постоянно опустошавшими Русь набегами. Общая договорённость на сей счёт была достигнута, однако не реализована. Зато раздел единого Киевского государства на отдельные «независимые» вотчины был чреват в перспективе общенациональной трагедией, и начатый в Любече процесс политического развала и разъединения Руси действительно привел к катастрофическим последствиям – через полтора века сотни русских городов превратились в развалины после нашествия на Русь полчищ Батыя…
Параллель между теми давними событиями и нашими днями настолько очевидна, что вряд ли на ней стоит останавливаться больше, чем уже было сделано. И так должно быть ясно, что каждый раз, когда в пределах Русских земель начинали набирать силу настроения сепаратизма, это оборачивалось для государства слабостью, делающей его лёгкой добычей соседей, а для народов, лишённых единого и компетентного руководства, – слезами, утратой достатка, горем.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу