Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

Русские летописные свидетельства на сей счёт тоже не всегда можно считать достоверными – слишком много врагов нажил себе царь Иван за своё непростое правление, чтобы рассчитывать на полную объективность даже среди соотечественников, особенно из церковной среды, где составлялись летописи. Одно из его описаний выглядит так: «Царь Иван образом нелепым, очи имея серы, нос протягновенен и покляп (кривой. – С.К .), возрастом (ростом. – С.К .) велик бяше, сухо тело имея, плеща имея высоки, груди широки, мышцы толстыя»…

В «Словаре древнерусского языка» И.И. Срезневского слово «нел ѣпый» толкуется как «непристойный» – слово «некрасивый» имеет эквивалент «некрасьныи». Вряд ли можно считать летописца, давшего такой портрет царя (!), очень к нему расположенным.

Благодаря реконструкции М.М. Герасимова по черепу, мы можем сопоставить скульптурный портрет с летописным «словесным портретом», и дать своё описание: «Царь Иван образом грозен и суров, очи имеет острые, нос орлиный…» и т. д. В целом же налицо крупный, лёгкий на подъём, атлетически сложенный мужчина с сильным (и цельным, вообще-то) характером. Впрочем, известный историк А.А.Зимин усматривает в герасимовском портрете лишь «брезгливо чувственный рот» и считает, что Грозный имел «неповторимо отталкивающий вид».

Что ж, каждый видит своё…

Иван неожиданно скончался 53 лет от роду – в возрасте нестарческом. При этом особой болезненностью он, похоже, не отличался. Сам тот факт, что ходили слухи о его отравлении, доказывает, что достаточное здоровье Ивана было для окружающих очевидным. Это, к слову, сразу ставит под сомнение достоверность всех сообщений о якобы разгульном и развратном образе жизни юного Ивана – участники оргий смлада здоровье имеют, обычно, с молодости же расстроенное.

К тому же, сложно соединить в одном человеке склонность к книгочейству и к пьяному непотребству.

Однако характер Ивана IV Васильевича, прозвищем Грозного, не мог не быть объективно сложным в силу обстоятельств его личной биографии… Его предшественники – отец Василий III, дед Иван III, и практически вообще все великие князья – московские, владимиро-суздальские, киевские, воспитывались отцами, и в мужском окружении… И воспитывали их не просто по-мужски, но как будущих властителей, что означало по тем временам – и как воителей.

С ранних лет мальчиков, которым предстояло в какой-то момент занять великокняжеский стол, брали на охоты, в дальние военные походы, привлекали – и не ради забавы, к реальной государственной работе. Юный княжич уже в восемь лет мог возглавлять – пусть и номинально, экспедицию на русские рубежи для отражения степных набегов. Всё это формировало вполне определённый тип натуры, для которой мужественность и личная воинская храбрость были так же естественны, как дыхание…

Иван же отца не знал, осиротев в три года… Воспитывали его мать Елена Глинская и мамка Аграфена Челяднина… Был ласков – но не более того, фаворит матери и брат Аграфены Овчина-Оболенский. Однако и двух последних от Ивана после смерти матери оторвали, хотя восьмилетний Иван просил (просил!!) за них… В первом послании Курбскому он писал:

« Когда же суждено было по божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой царице Елене, переселиться из земного царства в небесное, остались мы с почившим в бозе (в 1563 году. – С.К .) братом Георгием (Юрием. – С.К .) круглыми сиротами – никто нам не помогал …».

Живой, любознательный мальчик, но одновременно и великий князь московский, оказался в некой психологической «мясорубке», которая порой принимала физический, физиологический вид – иногда неугодных боярам людей убивали прямо на его глазах!

« Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, – писал Иван Курбскому , – сами же ринулись к богатству и славе, и перессорились при этом друг с другом …»

Очень подходящий психологический фон для формирования гармоничной натуры, не так ли? Уже взрослый Иван восклицал:

« И чего только они не натворили! Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили! Дворы и сёла, и имущества наших дядей взяли к себе и водворились в них …».

Детские впечатления, конечно же, наложили на натуру Ивана глубокий отпечаток, и, воспитав в себе государственное мужество, он не стал тем, кого называют «прирождённый воитель и полководец». Но воевать умел, и умел проявлять мужество. Как известно, французский король Генрих IV говорил себе примерно следующее: «А, проклятое тело, ты дрожишь? Ну, что же, пойдём в бой, чтобы ты дрожало не зря!». Очевидно, Иван это же мог сказать о себе.