Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

А те, что соблюдали, всё равно были внутренне нелояльны и ненадёжны, ибо для самоуверенных бояр и спесивых княжат всё более привлекательными оказывались Польша и Литва… И даже не столько сами эти два соседних государства, сколько порядки, в них воцаряющиеся.

Впрочем, эти порядки вернее было назвать узаконенным государственным беспорядком.

Польские феодалы исстари были заносчивее и своевольнее даже мало привычных к внутренней самодисциплине старорусских князей. Логическим завершением нравственной, гражданской и государственной деградации польской шляхты стал впоследствии принцип «liberum veto» – право любого делегата сейма своим единственным «Не позволям!» отклонять любые принятые коллективно решения. Исторически подобная «шляхетская республика» была обречена на утрату государственности, что в XVIII веке и произошло.

Власть польского короля уже давно была ограничена магнатским сенатом (сенаторское звание в Польше очень ценилось). А в 1505 году созванный в Радоме польский шляхетский сейм принял ещё и так называемую Радомскую конституцию. Она начиналась словами на обожаемой шляхтой латыни «Nihil novi» («Ничего нового…») и ставила королевскую власть в зависимость не только от сената, но и от шляхетских «послов». Теперь принятие новых законов и решений по важнейшим государственным вопросам зависело от общего согласия всего сейма, в котором решающая роль переходила к нижней палате – «посольской избе», состоявшей из депутатов (послов) шляхетских сеймиков.

Могли ли русские бояре и княжата не поглядывать на соседей с завистью, могли ли они не мечтать о чём-то подобном в Московском государстве? И могли ли поляки не провоцировать «московитов» на оппозицию и заговоры против московских великих князей, трудящихся над укреплением единой и неделимой России?

Обычно историками выпячивается конфликт между боярством и Иваном IV Грозным, причём Грозный то и дело подаётся как кровожадный тиран, деспот, безосновательно казнивший родовое боярство и отдавший страну на поругание опричникам. Однако это не только лживая, но и исторически несостоятельная схема. В действительности Ивану IV пришлось решать ту застарелую проблему, которая начала формироваться ещё при его прадеде Василии II Тёмном – когда началось интенсивное подчинение русских княжеств Москве.

Потом с боярами и княжатами, не желавшими понять историческую необходимость и даже спасительность для Руси централизации, боролся Иван III – дед Ивана Грозного, и его отец – Василий III. Причём все они, как и Иван Грозный, опирались в анти-боярской политике на один и тот же слой незнатных служилых дворян, только «опричниками» их не называли, и не могли им дать столько прав, сколько дал опричникам Иван Грозный.

В эпоху Василия III Ивановича время для жёсткого и, да, жестокого подавления антинациональной линии той части российской элиты, которая оглядывалась на Польшу и Литву, ещё не пришло. Василий III не казнил ни одного влиятельного знатного боярина или княжича, но спиной к ним никогда не поворачивался не столько из опасений кого-то обидеть, сколько из соображений личной безопасности.

Во внутренней политике Василий III вначале пытался опереться на «нестяжателей», но те в мирские дела вмешиваться по-прежнему не желали, а «иосифляне» поддерживали великого князя в его борьбе против боярско-княжеской оппозиции. Поэтому Василий III, хотя и относился уважительно к последователям Нила Сорского Вассиану Косому и Максиму Греку, вынужден был переориентироваться на «иосифлян». Именно «иосифлянин» Филофей выдвинул идею: «Москва – третий Рим», а церковный собор 1531 года осудил Нила Сорского и «нестяжателей».

Первая жена Василия III – Соломония Сверчкова-Сабурова, оказалась бесплодной, и отсутствие сына-наследника делало положение Василия шатким – всегда имелась опасность заговора в пользу одного из братьев, и особенно Юрия. Будучи по старшинству вторым после Василия братом, Юрий свои претензии не очень-то и скрывал.

Василий жену любил – в 1504 году её выбрали ему в супруги из 1500 девушек из боярских, княжеских и дворянских семей. Показательно при этом, что отцом Соломонии был незнатный служилый дворянин. Шли годы, необходимость нового брака становилась очевидной, но лишь в 1525 году Василий пошёл на развод с Соломонией. Её постригли под именем Софии, и она удалилась в монастырь, где умерла в 1542 году.

В начале 1526 года Василий III женился на Елене Васильевне Глинской, племяннице литовского магната князя Глинского-Дородного, но первый сын Иван – будущий Иван IV Грозный, родился лишь в 1530 году, а второй сын Юрий – в 1533 году.