Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Фигура это, напоминаю, не очень-то прозрачная. Летом 1917 года Ломоносов был направлен Временным правительством в Америку для заказа паровозов и вернулся в Россию лишь через два года, но вернулся. В сентябре 1919 года стал членом президиума Высшего Совета Народного Хозяйства РСФСР, членом коллегии НКПС, находился в поле зрения Ленина, который профессора ценил. Уже как уполномоченный Совнаркома, Ломоносов в июне 1920 года опять уехал в Европу закупать паровозы, но кончилось тем, что он остался на Западе, жил в США, умер в Канаде.

В мае 1919 года в Нью-Йорке Ломоносов издал на английском языке свои записки о Феврале 1917 года, где писал, в частности:

«Весь состав министерства (имеется в виду Временное правительство. – С.К .) мне не нравился. Ну, какой министр финансов Терещенко, … служивший по балетной части… А Некрасов, идеалист, профессор статистики сооружений без трудов… Наконец, Шингарёв, бесспорно умный человек, но он по образованию врач… Причем же земледелие и землеустройство?…», и т. д. [166]

Как видим, оценки фигур Февраля американцем и русским противоположны, но дело не только в том, что Харпер давал оценку в реальном масштабе событий, а Ломоносов – после событий. Все эти терещенки, некрасовы и шингарёвы были приемлемы для Харпера потому, что они были чем-то вроде «кротов» США в русской революции.

Харпер отбил в госдеп из Чикаго телеграмму, а крупнейший тогдашний эксперт по России Чарльз Крейн направился из Чикаго в Вашингтон для личного доклада правительству.

Крейн был фигурой мощной – сын основателя чикагской «Крейн компани», он стал в США не просто бизнесменом-миллионером, а руководителем группы американских политических и экономических разведчиков, сфера деятельности которых распространялась на весь земной шар.

Особенно же интересовали Крейна китайцы, арабы и русские. За свою жизнь Крейн совершил 23 поездки в Россию, впервые приехав туда в начале 90-х годов XIX века!

Сэмюэль Харпер знал в России многих – от великих князей до босяков, а Харпер был всего лишь учеником Крейна. Что уж говорить о возможностях Крейна, тем более – весной 1917 года, когда во главе России было поставлено правительство, полное личных друзей Крейна и Харпера, вроде Павла Милюкова… [167]

Знакомство Крейна и Харпера с Милюковым относится к самому началу ХХ века, а в 1903 году они пригласили Милюкова прочесть курс лекций о России в Чикагском университете… [168]

Теперь же Милюков был министром иностранных дел «временной» России. Так стоит ли удивляться, что Америка стала первой страной, официально признавшей Временное правительство в качестве законного почти сразу после его образования?

На первый взгляд, выглядело это странно: переворот курировал Лондон, а официально одобрил его первым Вашингтон. Но для тех, кто знал подоплёку происходившего, ничего удивительного здесь не было. Тогда янки предпочитали изображать из себя «изоляционистов» и «нейтралов», действуя без особой огласки своей руководящей роли.

Впрочем, 6 апреля 1917 года – почти сразу после русского февральского переворота – «нейтральные» до этого США вступили в войну на стороне Антанты. Президент Вильсон незадолго до этого был переизбран на второй срок под лозунгом: «Он не дал нас втянуть в войну», но как раз Вильсон-то и готовил эту войну, и привёл к войне американскую электоральную скотинку.

По этому поводу Харпер написал в своих мемуарах – через двадцать лет после событий:

«К середине апреля мы уже участвовали в войне, и, несомненно, вступление Америки в войну было облегчено русской революцией. Трудно было использовать лозунг „война за демократию“, если бы в России сохранялся царизм» [169].

В свете этого можно спросить – так ради чего знакомцы Харпера и Крейна устраивали в России революцию – не для того ли, чтобы облегчить Штатам вступление в войну?

И не связан ли элитарный российский Февраль 1917 года с элитарным заокеанским Апрелем 1917 года более тесно, чем это обычно представляют?

Николай Стариков выстроил «версию», по которой Ленин якобы разыгрывал в 1917 году спектакль на пару с Керенским по сценарию Антанты для того, чтобы разрушить Россию. Относительно Ленина и партии большевиков Стариков, конечно, попадает пальцем в небо, зато относительно «Временных» явно не ошибается, что лишний раз подтверждают и мемуары Харпера…

И – не только они одни. На такую версию работает многое, в том числе – и вполне достоверная статистика.