Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Так, конечно, мыслили немногие – вряд ли более 2–3 % от тех „не умеющих думать“ 60 %, о которых писал Ленин в 1913 году. Но ведь предателей всегда требуется немного, если они хорошо маскируются!

К тому же в антисталинских (они же – уже и антиленинские) кругах всё более развивались групповщина и чувство клана… Вдова Бухарина – Ларина-Бухарина, в своей книге воспоминаний неосторожно приводит фразу из открытки, присланной Рыковым Бухарину в закрытом конверте из Москвы в Гурзуф летом 1930 года:

„ Приезжай здоровый, мы (Рыков и Томский. – С.К ) вели себя на съезде (XVI съезде РКП. – С.К .) по отношению к тебе достойно. Знай, что я люблю тебя так, как не смогла бы любить даже влюблённая в тебя женщина. Твой Алексей “ [1532].

Ни Бухарин, ни Рыков в гомосексуальных наклонностях замечены не были, но тональность фразы такова, что нормального человека от неё подташнивает.

Для полноты же той политической и психологической картины, на которой разворачивался последний акт жизни Ленина, надо хотя бы кратко рассказать о XIII партийной конференции, которая началась 16 января 1924 года и закончилась 18 января – за три дня до смерти Ленина.

Внутрипартийная ситуация сложилась тогда своеобразная. В Германии общими усилиями готовилась новая революция, однако она потерпела поражение, так и не развернувшись. Это усилило позиции тех, кто тянул „вправо“…

Летом 1923 года оппозиционные члены ЦК устроили ряд так называемых „пещерных“ совещаний – во время отдыха под Кисловодском в горных пещерах. Обсуждались якобы вопросы оптимизации руководства, а на деле – ослабления Сталина и усиления Троцкого.

В конце 1923 года, пользуясь тем, что Ленин был давно и полностью выведен из политической борьбы, Троцкий попытался стать первой фигурой партии. В начале октября 1923 года он направил в ЦК письмо – фактически антисталинское. Вскоре в ЦК поступило и „заявление 46-ти“, подписанное публикой с бору по сосенке. Среди подписантов были и троцкисты Преображенский, Серебряков, И. Смирнов, Пятаков, Косиор, и „децисты“ (группа „демократического централизма“) Осинский, Сапронов, В. Смирнов, и „левые коммунисты“, и остатки „рабочей оппозиции“, и просто недовольные…

На объединённом пленуме ЦК – это после него Крупская уговаривала Зиновьева отнестись к Троцкому „по-товарищески“, Троцкого потрепали сильно, однако в партии началась (точнее – была спровоцирована оппозицией) дискуссия. Формально всё крутилось вокруг вопросов „внутрипартийной демократии“ и „засилья“ партийного аппарата, а на деле – вообще против курса на строительство социализма в России.

Причём в РКП(б) образовалась весьма массовая база для этой антисталинской (по сути – и антиленинской) возни. К моменту дискуссии в рабочих ячейках состояло менее одной шестой (!) части всего количества членов партии!

Например, на московской фабрике Гужон на 2 500 рабочих приходилось 78 партийцев, на Путиловском заводе соответственно – 5 200 и 198; на Обуховском – 3 600 и 129; на Балтийском судостроительном – 3 250 и 174; на Златоустинском заводе – 4 250 и 66; на Луганском паровозостроительном – 3 300 и 148… [1533]

Знакомство с этими цифрами может ошеломить – хороша пролетарская партия, где из шести членов партии – лишь один рабочий. Однако не всё было так грустно – партийные организации на предприятиях „обрастали“ сочувствующими, беспартийными активистами, и это сильно меняло общее соотношение сил, что показало уже ближайшее будущее.

К тому же речь шла выше о так называемых „коммунистах от станка“, которых, как докладывал Сталин XIII съезду партии, к 1 декабря 1923 года было в РКП(б) действительно 17 %.

В целом же социальный состав партии в конце 1923 года по данным того же организационного отчёта Сталина XIII съезду был следующим: рабочих 44,9 %; крестьян – 25,7 %; служащих и прочих – 29 % с лишком…

Забегая немного вперёд, сообщу, что „ленинский призыв“ обеспечил наличие в РКП(б) 55,4 % рабочих, при 35,3 % коммунистов „от станка“…

По партийному стажу члены партии распределялись так: вступивших до 1905 года – 0,6 %; вступивших в 1905–1916 годах – 2 %; в 1917 году – 9 %; в 1918 году – 15,7 %; в 1920 году – 30,4 %; в 1921 году – 10,1 %, в 1922 году – 3,2 % и в 1923 году – 2,3 %. Это – без учёта „ленинского призыва“, что объясняет сумму меньше 100 %.

Неизбежная для динамичных времён „пестрота“ партийной статистики определяла, всё же, боевой и политически адекватный настрой партийной массы. В тоже время эта „пестрота“ позволяла троцкистам поднять некую бурю, пусть и – „в стакане воды“…