Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Это были тактические рекомендации, правда – со стратегическим смыслом. Но в последней ленинской статье хватало и философских, собственно, наблюдений, например:

«Во всей области общественных, экономических и политических отношений мы ужасно революционны. Но в области чинопочитания, соблюдения форм и обрядов делопроизводства наша революционность сменяется сплошь и рядом самым затхлым рутинёрством. Тут… можно наблюдать интереснейшее явление, как в общественной жизни величайший прыжок вперёд соединяется с чудовищной робостью перед самыми маленькими изменениями…

Русский человек отводил душу от постылой чиновничьей действительности дома за необычайно смелыми теоретическими построениями… У нас уживались рядом теоретическая смелость в общих построениях и поразительная робость по отношению к какой-нибудь самой незначительной реформе… И поэтому наш теперешний быт соединяет в себе в поразительной степени черты отчаянно смелого с робостью мысли перед мельчайшими изменениями…» [1487]

Здесь была точно уловлена двухвековая послепетровская двойственность «расейской» действительности, и можно лишь поражаться тому, как уже через полтора десятка лет после произнесения этих слов партия, созданная Лениным и пересозданная Сталиным, сумела разворошить эту двойственность так, что для миллионов не только молодых, но и зрелых (!!) советских энтузиастов стали рабочим принципом слова: «Нам ли стоять на месте, в своих дерзаниях всегда мы правы!»

Смог Ленин заглянуть и в очень далёкое будущее человечества – на век вперёд. Он диктовал: «Исход борьбы зависит, в конечном счёте, от того, что Россия, Индия, Китай и т. п. составляют гигантское большинство населения»…

В 1923 году Индия была колонией Англии, и бритты были уверены в том, что так будет вечно. Китай был тогда объектом многосторонней империалистической эксплуатации и сферой приложения перманентной японской агрессивности… А Ленин видел в них и в союзной им России решающий фактор будущей мировой борьбы за справедливый мир.

Сегодня, в нынешней России, два десятка лет после развала СССР пытавшейся «дружить» с Америкой и Европой, зреет понимание того, что разумнее искать общие позиции с Востоком. А Ленин указывал на этот путь почти сто лет назад!

Но воистину как завет прозвучали тогда, и опять звучат сегодня как завет и наказ такие вот ленинские слова: «Мы должны постараться построить государство, в котором рабочие… с величайшей экономией изгнали бы из своих общественных отношений всякие следы каких бы то ни было излишеств.

Мы должны свести наш госаппарат до максимальной экономии…» [1488]

Сказав так, Владимир Ильич задавался вопросом: «Не будет ли это царством крестьянской ограниченности?», и сам же на него отвечал:

Нет. Если мы сохраним за рабочим классом руководство…, то получим возможность ценой величайшей и величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться того, чтобы всякое малейшее сбережение сохранять для развития нашей крупной машинной индустрии, для развития электрификации, гидроторфа, для достройки Волховстроя и прочее.

В этом и только в этом будет наша надежда. Только тогда мы в состоянии будем пересесть, выражаясь фигурально, с одной лошади на другую, именно с лошади крестьянской, мужицкой, обнищалой, с лошади экономий, рассчитанных на разорённую крестьянскую страну, – на лошадь, которую ищет и не может не искать для себя пролетариат, на лошадь крупной машинной индустрии, электрификации, Волховстроя… [1489]

Приводя это место ленинской статьи, западный «биограф» Ленина Луис Фишер, заключает: «Таково было последнее слово Ленина, появившееся в печати. Человек, написавший эти пять статей, был опечаленным человеком, он тонул в неразрешимых проблемах, он чувствовал себя беспомощным»? (Фишер Л. Жизнь Ленина. В 2 т., т.2, гл. 24–52. М., Книжная лавка – РТР. 1997 г., с. 483) .

Каким, всё же, нравственным глухарём надо быть (второй вариант – изощрённым негодяем), чтобы, хорошо зная все политические и жизненные обстоятельства последних лет Ленина, зная его натуру и зная все пять последних его статей, дать всему этому ту оценку, с которой только что познакомился читатель. Одно здесь могу сказать:

– Тьфу!

Вторую половину декабря 1922 года, январь и февраль 1923 года Ленин провёл в своей кремлёвской квартире, восстанавливая работоспособность, занимаясь диктовками и выполняя предписания врачей…

Врачей у него тогда перебывало немало: уже знакомые нам профессора Розанов, Крамер, профессора Бехтерев, Очкин, Осипов из Военно-медицинской академии, немецкий невропатолог, психиатр и нейрохирург Фёрстер, вызванный из Германии, доктора Елистратов, Вейсброд и Левин…