Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Это – как раз о том самом Петре Моисеевиче Пильском, критике и фельетонисте, речь о котором, а точнее – о его «фельетоне» «Извратители духа», пойдёт у нас далее…

Впервые сей перл антиленинской «публицистики» увидел свет в рижском издательстве «Грамату Другс» в 1929-м году, и, увы, предисловие 1992 года стоило самогу пасквиля. О. Михайлов вслед за П. Пильским возлагал на «изверга» Ленина основную долю вины за порчу русского языка и заявлял: «Мы давно говорим на… собачьем (? – С.К .) языке… Главная опасность подстерегала нашу родную речь с началом великой культурной революции, учинённой (? – С.К. ) большевиками».

Далее было сказано, что это было «испытание безмерное, не сравнимое даже с татарским игом (жирный курсив мой. – С.К. )»!

Вот так, ни более и не менее…

Нашествие Батыя превращало в пепел русские летописи и монастырские библиотеки, отбрасывало Русь на века назад, а благодаря ленинской культурной революции миллионы ранее неграмотных уже в двадцатые годы получили возможность приобщаться к знаниям, читать и писать письма родным и близким. И это – по О. Михайлову – были явления схожего характера.

Н-да…

Писал О. Михайлов и так: «Особый и зловещий вклад в порчу русского языка внесли архитекторы коммунистической зверофермы (!? – С.К .), и прежде всего В. И. Ульянов-Ленин».

Писал и этак: «Когда я слышу по телеящику, как один из руководителей российского правительства говорит несуразности, то угадываю в этом тяжкую ленинскую картавость».

Интересно, на какой «звероферме», после каких зверских пыток в чекистских застенках стилиста-пуриста О. Михайлова вынудили включить в свой словарь слово «телеящик»? Владимир Ульянов-Ленин тут был явно не при чём, в его времена «телеящиков» не было.

Зоологический (вот уж точно – со зверофермы) благоприобретённый антикоммунизм настолько подводил О. Михайлова, что он то и дело употреблял такие выражения как «тюремные отстойники», «профсоюзные сходки», «коммунистическая целлюлоза», «бард октябрьского переворота» (это – о Владимире Маяковском!)…

Сотрудник Института русского языка О. Михайлов сообщал, что Пётр Пильский, эмигрировавший в Латвию и скончавшийся там же в 1942 году, защищал «язык и культуру россиян». Вот так я впервые – от О. Михайлова, узнал о существовании « россиянского » языка. Собственно, с тех пор и стал называть ельцинскую Россию «Россиянией».

Интересно получается! Если лишь пользуешься русским языком, то с какого-то момента, «во дни сомнений и тягостных раздумий», начинаешь мыслить и говорить не по-русски, а воистину по- россиянски !

О. Михайлову принадлежало, однако, лишь предисловие, а «гвоздём» полосы была давняя статья Петра Пильского. Начиналась она со злого, издевательского описания волны неблагозвучных аббревиатур и новых сложносокращённых слов, появившихся в первые годы после революции, всяких там «персимфансов» и «опоязов».

Но Пильский валил всё на большевиков, а ведь, живя в те времена, Пётр Пильский мог бы и знать, а точнее – не мог не знать, что подобным «словотворчеством» грешили и «белые».

Примеры?

Пожалуйста: «ВСЮР – Вооружённые Силы Юга России», «Добрармия», «Главком Генлейт Деникин», «Наштаглав Генлейт Романовский» и т. д.

Да и не с революции всё началось! Вот слова из официального обихода царской России времён Первой мировой войны: «Продпаровоз», «Продвагон», ГИУ, ГАУ, «Продуголь», «Продамет», Согор (Союз городов), Земгор, ГУЗЗ, ВОКЗ, «Комкож», «Осотоп», Хлебармия, «Центросахар», «Саломас», Закупсбыт, Руссуд… Иными словами, Советская Россия получила и «канцелярит», и названия многих учреждений по наследству от царизма. Да и объективный смысл в новых сокращениях и аббревиатурах был – новый век требовал краткости.

Однако, увы, нельзя просто так отмахнуться от следующего заявления Пильского: «Русский язык изуродован и искалечен. Он убит канцелярщиной, задушен партийной книжностью, обезличен и заражён. Значительная часть нынешнего лексикона совершенно недоступна пониманию… Никогда ещё русский язык не испытывал такого засилия иностранщины, как сейчас… Все стараются „свою образованность показать“, и ораторы, и газеты, и декреты глушат и пугают загадочными словами – „дауэсизация“, „диспропорция“, „рентабельность“, „дезавуировать“…»

Живи Пётр Пильский в «демократически»-«россиянской» России, он мог бы ряд и продолжить: «консенсус», «презентация», «спонсор», «инвестор», «приватизация», «ваучер», «дилер», «брокер», «анимация», «инфляция», «глобализация», «рейдер», «шахид», «спикер», «хакер», «ток-шоу» и так далее…