Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Тем более, что к 1937 году каждый из этой антиленинской и антисталинской компании „заработал“ по совокупности не одну пулю, а целую обойму.

История Брестского мира далась Ленину непросто. Его обвиняли и „справа“ и „слева“ – в том числе в руководстве большевиков. Об интеллигенции и говорить не приходится – вопли об „измене“ и „шпионстве“ Ленина возобновились с удесятерённой силой, хотя все здравые люди в России поняли – иного выхода не было.

Сам же Ленин был зол на этот злосчастный договор больше, чем кто-либо другой. Елена Стасова – легендарная большевичка из подлинной ленинской гвардии, описала характерную сцену, свидетелем которой оказалась. Один из членов мирной делегации принёс Ленину свиток с печатями, завёрнутый в шёлк, бережно положил его на стол и стал разворачивать.

– Что это такое? – спросил Ленин.

– Я привёз текст Брестского договора, чтобы вы могли его прочитать.

Владимир Ильич как-то сразу весь ощетинился.

– Что? Вам недостаточно, что я подписал этот похабный мир [994]?

Что ж, подобная реакция Ленина была вполне объяснима.

Далее же события разворачивались следующим образом…

Проходивший с 6 по 8 марта 1918 года ещё в Петрограде VII экстренный съезд РСДРП(б) принял по Брестскому миру резолюцию Ленина.

Вечером 10 марта 1918 года Ленин с правительством выехал в Москву – было решено перевести столицу новой России туда.

А 15 марта 1918 года уже в Москве IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов ратифицировал Брест-Литовский мирный договор.

Съезды – в отличие от пленумов ЦК, это акты массовые. И на съездах партийная и народная масса – впервые после Октября – наглядно показала, что в конфликте партийных „верхов“ она всегда возьмёт сторону Ленина и только Ленина. Не думаю, что этот факт добавил любви к Владимиру Ильичу у Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина и т. д. А вот зависть и глухое раздражение против Ленина у них, наверняка, усилились.

Ленин был, впрочем, уверен, что Брестскому договору долгой жизни не суждено. Выступая 15 марта 1918 года на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов он заявил без обиняков:

– Ведь это же детей достойно… История говорит, что всякий договор вызывается приостановкой борьбы и изменением соотношения сил, что бывали мирные договоры, которые через несколько дней лопались, что бывали мирные договоры, которые через месяц лопались, что бывали периоды во много лет, когда Германия и Испания заключали мир и через несколько месяцев его нарушали, и нарушали по нескольку раз, и в ряде войн народы учились, что значит вести вуйны… [995]

Но и раньше, выступая перед латышскими стрелками, уезжающими на германский фронт 7(20) февраля 1918 года, Ленин говорил (привожу по газетному отчёту „Новой Жизни“ за 8(21) февраля 1918 г.):

„Измученному русскому народу мы должны дать мир во что бы то ни стало, этим мы укрепим революцию и начнём строительство новой молодой России. Уступленными областями всё равно владеть не будут, так как русская революция перекатится в ближайшее время не только в Германию, но ив другие воюющие государства. Под влиянием мировой социальной революции германский империализм будет вынужден отказаться от всех своих завоеваний“ [996].

Плеханов издевался над верой Ленина в европейскую революцию, а Ленин – как показало ближайшее будущее, был не так уж не прав и тут. В марте, на VII экстренном съезде РСДРП(б), он подчеркнул, что „абсолютной истиной“ является тезис: „без немецкой революции мы погибли“ (ПСС, т. 36, с. 15). Однако это была не паника, а точная оценка и предвидение.

Ведь именно Ноябрьская революция 1918 года в Германии превратила Брестский договор в простую бумажку уже через восемь месяцев после его подписания. И не будет натяжкой сказать, что немецкая революция произошла как раз в настолько критический момент для русской революции, что спасла её.

В то же время Ноябрьская революция 1918 года в Германии не стала бы фактом без Октябрьской революции 1917 года в России… Генерал Людендорф в своих воспоминаниях открыто признавал, что поражение Германии началось с русской революции. Но это так – к слову, связь двух революций очевидна и без всяких людендорфов.

Более любопытен и показателен в этом отношении знаменитый „Меморандум из Фонтенбло“ Ллойд Джорджа, который он представил на рассмотрение Версальской „мирной“ конференции 1919 года.

Английский премьер писал в нём:

„Величайшая опасность в данный момент заключается в том, что Германия может связать свою судьбу с большевиками и поставить все свои материальные и интеллектуальные ресурсы, весь свой огромный организаторский талант на службу революционным фанатикам, чьей мечтой является завоевание мира для большевизма силой оружия“ [997].