Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Между прочим, "германский шпион" Ленин и сопровождавший его в проезде по Германии "агент германского генштаба" Платтен возвращались с митинга в Михайловском манеже по поводу проводов первых добровольческих "красных" частей, направляемых против немцев на Западный фронт… [964]

Итак, Ленин мог погибнуть ещё до открытия Учредительного собрания, и это был, конечно, тревожный сигнал, меры предосторожности требовались.

3(16) января 1918 года Ленин подписал предписание в штаб Красной Гвардии о выдаче "для специальной внутренней охраны Таврического дворца" тридцати револьверов [965].

С утра 5(18) января 1918 года Бонч-Бруевич вызвал батальон егерского полка с пулемётами для охраны моста через Неву и тылов Смольного. Всё было в боевой готовности, вплоть до перевязочных пунктов Красного Креста в дворах по ходу возможных демонстраций.

Относительно дня открытия Учредительного собрания хватает антисоветских якобы мемуаров, полных якобы расстрелов демонстраций с якобы тысячными жертвами. Но просто приведу инструкцию Чрезвычайного штаба главнокомандующего Петроградским военным округом начальникам отрядов моряков о действиях в день открытия:

"Общее задание: отрядам моряков иметь наблюдение за улицами и мостами. Не пропускать толп и скопления народа к центру города. Безоружных возвращать обратно словом убеждения. Вооружённых людей, проявляющих враждебные намерения, не подпускать близко, убеждать разойтись и не препятствовать караулам выполнять данные им приказы. В случае невыполнения – обезоружить и арестовать. На вооружённое сопротивление отвечать беспощадным вооружённым отпором. В случае появления демонстраций каких-либо рабочих – убеждать их до последней крайности, как заблуждающихся товарищей, идущих против своих братьев и народной власти…" [966]

Общее число кронштадтцев, отряженных на обеспечение порядка в тот день составило более 2 500 человек. И эта сила, выведенная на улицы столицы, свидетельствовала не о слабости новой власти, боящейся эксцессов, а о её стремлении демонстрацией силы удержать "заблуждающихся товарищей" от эксцессов. Основным средством убеждения при этом, как видим, предполагалось слово.

И вот как эта инструкция реализовывалась…

Пост от Литейного проспекта до Кирочной занимал отряд в 300 матросов под командой Анатолия Железнякова. Ближе к Таврическому дворцу со стороны Литейного проспекта образовалась значительная толпа, враждебно напирала, шла к дворцу. Находившийся в подведомственном ему районе и наблюдавший всё это Бонч-Бруевич позднее вспоминал:

"В чёрных бушлатах стояли матросы стройными рядами. Толпа вдруг двинулась с какой-то неожиданной решимостью. Момент был критический. Матросы замерли в ожидании. Вдруг от них отделился Железняков и бросился бегом к идущей сумрачной толпе. Шагах в двадцати он остановился…, выпрямился во весь свой огромный рост, правой рукой схватив винтовку за конец дула и подняв её на протянутой руке кверху. Откачнувшись, он левой рукой дал знак остановиться, и толпа вздрогнула и остановилась… Зазвенел, переливаясь, его приятный взволнованный голос…" [967]

Речь Железнякова сняла напряжение, ход к дворцу превратился в митинг, возникали споры. И в районе Бонч-Бруевича в тот день не было произведено ни одного выстрела, хотя вообще без выстрелов тогда не обошлось – не везде во главе постов стояли фигуры уровня Железнякова. Тем не менее никаких кровавых эксцессов не было – даже Виктор Чернов ограничился в своих мемуарах общими проклятиями в адрес Ленина. И в дополнение к уже сказанному об "Учредилке" ранее, сообщу о двух вот уж действительно комических деталях…

Комендантом Таврического дворца, избранного местом открытия Учредительного собрания, был назначен Моисей Урицкий (30 августа 1918 года, будучи председателем Петроградской ЧК, он был убит эсерами). По пути во дворец – для конспирации – Урицкий поехал на извозчике, и два "гоп-стопника" сняли с Урицкого шубу.

Увы, этим казусом "учредительно-криминальные" неурядицы для большевиков не исчерпались. Когда Ленин, уезжая из Таврического дворца, надевал пальто, то не обнаружил в боковом кармане браунинг, который всегда носил с собой.

– Кто ответственен за порядок в здании Таврического дворца? – задал вопрос Ильич.

– Я, Урицкий, – гордо ударив себя в грудь, заявил Урицкий.

– Позвольте заявить вам, – полушутя обратился к нему Ленин, – что у меня из кармана пальто вот здесь, в Таврическом дворце, украли револьвер.