Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Большевики должны теперь построить партию, построить из фракции партию, построить партию при помощи тех позиций, которые завоёваны фракционной борьбой.

Ряды перестроены для новой борьбы. Изменившиеся условия учтены. Путь выбран. Вперёд по этому пути – и революционная рабочая партия России станет быстро складываться в силу, которую не поколеблет никакая реакция и которая встанет во главе всех борющихся классов народа в следующей кампании нашей революции" [498].

Так Ленин закончил в июле 1909 года свою статью «Ликвидация ликвидаторства». И задача была объявлена вождём большевиков вполне практическая и понятная: окончательно оформить деятельную партию с учётом всех ошибок, просчётов и, увы, измен…

Но от постановки задачи построения партии из фракции до окончательного оформления партии должно было пройти ещё более двух лет. Лишь Пражская конференция большевиков 1912 года окончательно расставила всё и всех на свои места.

Я же, приводя эти ленинские слова 1909 года ещё раз спрошу: "Зная их, можно ли всерьёз говорить о якобы случайности прихода к власти в России в 1917 году именно партии Ленина?"

Ведь раз за разом приходится повторять, что Ленин был нацелен сам и нацеливал партию и рабочих на то, что удалось совершить в 1917 году, за много лет до того , как это удалось совершить!

Порой Ленин буквально тащил за шиворот соратников, доказывая безжалостно логичными доводами (которые, если они логичны, безжалостны всегда), что народы России в условиях царизма может вывести к свободе только социалистическое вооружённое восстание, а совершить это восстание народ может только в том случае, если в России будет партия, способная вести народ к восстанию… И что в условиях царизма нелегальное ядро этой партии должны составить нелегальные профессиональные революционеры, работу которых организует легальный зарубежный ЦК.

Этим Ленин и занимался теперь, в своей второй вынужденной эмиграции, собирая вокруг себя всё живое, что имелось как в России, так и в среде эмигрантов, где легко стать живым политическим трупом или, по крайней мере, просто революционным обывателем.

Как ни странно, но в то время уже появлялся в революционных эмигрантских кругах и такой тип личности.

А в России царила реакция…

Василий Осипович Ключевский, великий наш историк, скончался 12(25) мая 1911 года, семидесяти лет отроду, а за несколько месяцев до смерти – в январе 1911 года, записал в дневнике: "…Нынешняя политика: менять законы, реформировать права, но не трогать господствующих интересов.

Чем более сближались мы с Западной Европой, тем труднее становились у нас проявления народной свободы, потому что средства западноевропейской культуры, попадая в руки немногих тонких слоёв общества, обращались на их (этих слоёв, – С.К ) охрану, не на пользу страны, усиливая социальное неравенство, превращаясь в орудие разносторонней эксплуатации культурно безоружных народных масс, понижая уровень их общественного сознания и усиливая сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе. Главная доля вины на бессмысленном управлении…" [499]

Академик Ключевский не был революционером, в 1906 году он баллотировался в I Думу по кадетско-октябристскому списку, хотя сам считал себя "диким" – "ни к Богу, ни к чёрту", а по определению лидера кадетов Павла Милюкова "стоял ближе к демократически-народническому, чем к конституционно-либеральному течению нашей интеллигенции"…

И вот даже Ключевский – отдавая себе в том отчёт, или нет – на излёте жизни выносил обвинительный приговор и политическому строю, и общественной атмосфере царской России. Это был приговор историка не только императору Николаю II и его камарилье, но и приговор всему российскому либерализму – прошлому, настоящему и будущему.

Это был приговор и современникам Ключевского – всем этим милюковым, кизеветтерам, родичевым, струве, ростовцевым, гучковым, винаверам, набоковым, астровым, некрасовым, графиням паниным и т. д.

Это был приговор и современным либералам – всем этим андреям сахаровым, канторам, немцовым, собчакам и ксение-собчакам, чубайсам, навальным, хакамадам, явлинским, глазьевым, гутионтовым, зорькиным, бехтиным, говорухиным, михалковым и т. д.

Ключевский вынес свой предсмертный приговор старой России в 1911 году. Но в 1909-м и в 1910-м годах общественная атмосфера в России – если иметь в виду абсолютно все круги общества за исключением ленинских единомышленников , была ещё более тяжёлой, ещё более подлой, чем оценивал Ключевский. И для поверхностного взгляда она была ещё непрогляднее, чем в 1911 году.