Владимир Семичастный - Спецслужбы СССР в тайной войне

Он никогда не выражал недовольства моими действиями при людях, но и я при членах Бюро или при народе никогда не позволял себе открыто сказать, что он не прав, никогда не высказывал своего несогласия с его мнением. Я мог сказать, что «над этим надо еще подумать. Это не окончательный вариант, мы еще обсудим этот вопрос». И все — я закрывал вопрос.

После отъезда из Азербайджана я не забывал бакинцев и, когда нужно было провести совещание работников КГБ Закавказья, предложил собрать его в Баку. Прошло оно успешно. Ахундов всюду сопровождал меня. Помню, я тогда поинтересовался у него: как, мол, Цвигун?

— Да, Владимир Ефимович, Цвигун-то, ладно, бог с ним, вот Роза Михайловна, жена Цвигуна, она здесь царствует.

А я знал, что Цвигун и стал близок-то к Брежневу через Розу Михайловну. Когда Брежнев был в Молдавии первым секретарем ЦК партии, а Цвигун — заместителем председателя КГБ в Молдавии, Роза Михайловна сумела расположить к себе неравнодушного к женщинам Брежнева. Я видел ее в Баку мельком раза два.

Цвигун был туповатый, хоть он и писал сценарии и по ним создавались фильмы, например, «Фронт без флангов». Я не знаю, сам ли он писал или Роза Михайловна там старалась. Она ведь была сотрудником «Огонька», и я думаю, что больше все сочинялось там, в редакции.

Меня потом и Елистратов упрекнул:

— Ну ты и наградил нас председателем КГБ.

— А почему?

— У него же на лице написано, что он, кроме букваря, в руках ничего не держал.

У него действительно был такой внешний вид…

Перед совещанием я прилетел вначале в Тбилиси, где меня на аэродроме встречали все три председателя КГБ Закавказья. Я прилетел туда на нашем специальном кэгэбистском самолете, который подрулил к одиноко стоящему домику, рядом с которым находились все три председателя. Как и я, председатели КГБ Грузии и Армении были в гражданской одежде, только Цвигун — в генеральской форме и длиннющей шинели. Когда я к ним подошел, он чеканным шагом двинулся ко мне и во весь голос начал рапортовать. Все это происходило недалеко от центрального аэровокзала. Я был вынужден ему в ответ честь отдать, а сам говорю: «Прекратите». Он не слышит, рапортует громким голосом, пока я его не оборвал:

— Ты чего полез отдавать рапорт? Я же не на твоей земле, а на грузинской.

— Но совещание же у нас. Я должен был.

Махнул я рукой.

И потом уже в Баку, куда бы ни поехали (а передвигались мы в старом «ЗИСе»: мы с Ахундовым — сзади, Цвигун — впереди), где бы мы ни останавливались, он в генеральской форме выскакивал и бросался открывать мне дверцу. Раз, два, потом мы заехали в особняк, где я жил, и он снова выскочил открывать. Терпению моему пришел конец:

— Ты что, в холуя превратился? Думаешь, я сам не смогу дверцу открыть? Да если б мне надо было дверцу открывать, я бы попросил не тебя, а рядового или сержанта. Ты ж генерал. Как тебе не стыдно перед людьми? Водители смотрят. Ты себе цену-то знаешь или нет?

Ну, отчитал я его. Ахундов тоже отвел его в сторону и поговорил с ним, объяснил: мол, Владимир Ефимович здесь работал, он не позволял себе таких вещей, а вы зачем же так себя ведете?

Вот такой, топором сделанный был парень…

Когда я работал в Азербайджане, Ахундов стоял очень высоко. А когда я приехал от общества «Знание», его уже освободили от всех постов и вовсю поливали грязью: началась «перестройка», камни летели в кого попало.

В Баку уже, как мне рассказали, никто не поворачивался в его сторону. Узнав об этом, я немедленно поехал к нему на квартиру, и со мной вынужден был поехать республиканский председатель общества «Знание».

Как же радостно он нас встречал! Супруга у него умерла, и принимала нас его дочь, которую я хорошо знал, так как наши дачи в прежние времена были рядом. Встреча была очень трогательной. Председатель республиканского общества «Знание» вынужден был пригласить его к себе на ответный обед. Ахундов был на седьмом небе, хотя он был уже тяжело болен. Его дочь мне потом говорила с радостным удивлением: «От нас, как от прокаженных, отворачиваются. И вдруг — вы! И никого не послушались — просто сами приехали!»

Такая вот у меня была с ним последняя встреча.

Работа в Азербайджанской республике, эти два года и четыре месяца, что я там пробыл, многое мне дали. И не только в смысле познания самой республики, ее обычаев, взаимоотношений между людьми. Я узнал там много приятных, хороших и воспитанных людей, которых до сих пор вспоминаю с удовольствием.