Герберт Вотте - Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки)

Когда Ливингстон отправился в первое по-настоящему научное путешествие, еще не было открыто ни одно из великих восточно-африканских озер, хотя, как ни странно, они уже столетиями изображались на географических картах; правда, их положение, размеры и форма показывались по-разному и были далеки от истинных. Еще не был решен вопрос об истоках Нила, а Замбези и Конго были известны лишь на коротких приустьевых участках. И вот на это огромное белое пятно почти одновременно повели наступление Ливингстон - с юга и запада, Бёртон, Спик, Грант и Бейкер - с востока и севера. Только в 50-х и 60-х годах, а также в результате путешествия Стэнли по Конго в 1876 и 1877 годах в общих чертах были решены основные загадки Африки{4}.

Необъятная страна, полная тайн и опасностей, - вот что значило белое пятно для смелых первопроходцев. Многие месяцы, а то и годы оторванные от внешнего мира, плыли они в неведомые дали по рекам, пробирались через бесконечные леса, саванны и болота, где им грозили смертью лихорадка, дикие звери и отравленные стрелы.

Это путешествие даже Ливингстону представлялось полным приключений, хотя он отнюдь не падок до них и не верит в существование рогатых, хвостатых и одноглазых людоедов, о чем охотно тогда рассказывали африканцы, прибывающие из глубинных мест. Выступление в путь из Линьянти открывает новую главу его жизни.

11 ноября 1853 года Ливингстон и двадцать семь макололо покинули Линьянти и отправились в челнах вниз по реке Чобе. Широкая и глубокая река, извиваясь, как бы с трудом прокладывала себе путь. На берегах макололо всюду создали поселки в качестве сторожевых постов против своих извечных врагов - матабеле. Около каждой деревни гребцы приставали к берегу, чтобы запастись провиантом. Секелету дал указания старейшинам деревень снабжать продуктами путешественников.

Ливингстон не мог жаловаться на своих спутников: они отличались сноровкой и усердием в работе. На речных порогах незамедлительно прыгали в воду, чтобы предотвратить беду, которую сулила встреча с водоворотом или подводной скалой. Теперь, при низкой воде в конце сухого сезона, такие места особенно опасны, и тут нужны ловкость и присутствие духа, чтобы провести лодки невредимыми.

Почти незаметно проскользнули из главного рукава Чобе в самую Замбези, которая также распадается на множество рукавов. Ливингстону даже не удалось точно установить место слияния этих рек. Теперь надо еще больше прилагать усилий, ибо далее путь идет уже вверх по реке. Путевой дневник заполняется наблюдениями над птицами, рыбами, крокодилами и многочисленными бегемотами, которые целыми стадами лежат под водой в тихих местах и показываются лишь, чтобы глотнуть воздух.

Дни протекают довольно однообразно: "...встаем незадолго до пяти часов, как только начинает светать. Пока я одеваюсь, кофе готов. Наполнив себе жестяную кружку, отдаю остальное своим спутникам, которые с большим удовольствием пьют этот бодрящий напиток. Начальник еще распивает кофе, а слуги уже грузят поклажу в челноки, и, наскоро покончив с завтраком, мы все садимся в них. Последующие два часа - самое приятное время дня.

Гребцы работают ладно - бароце как будто созданы для этого: у них хорошо развиты грудные и плечевые мышцы, ноги же короткие. Нередко они бранятся между собой, но лишь ради того, чтобы прогнать скуку. Около одиннадцати часов мы выходим на берег и едим то, что осталось от ужина. Если ничего не осталось, довольствуемся сухарями с медом, запивая их водой. Это и есть обед.

Отдохнув часок, мы возвращаемся в лодки, и я сажусь уже под зонт. Жара гнетущая. Не защищенные от солнца гребцы обливаются потом. Иногда нам попадается подходящее местечко для ночлега часа за два до захода солнца, и, так как все утомлены, охотно остаемся здесь до утра. На ужин снова кофе и сухари или кусок черствого хлеба из кукурузной или просяной муки. Если посчастливится подстрелить какую-либо дичь, то режем мясо длинными кусками и варим полный котел".

Вечером, как только путешественники причаливают к берегу, слуги начинают резать траву для постели Ливингстона, ставят по бокам ящики и жестяные банки и над ними разбивают палатку. Перед палаткой разводят большой костер, вокруг которого все рассаживаются. Каждый обычно знал свое место сообразно рангу. Около костра сооружали из жердей и веток что-то вроде загородки для волов, а от дождя покрывали ее травой. В пище придерживались местной кухни. Повару достается то, что остается в котле, поэтому каждый охотно вызывается быть поваром. Как только Ливингстон уходит на покой, главный лодочник ложится у входа в палатку. Другие устраиваются небольшими группами в соответствии с принадлежностью к тому или иному племени. Костер вскоре гаснет, и над лагерем воцаряется глубокая тишина.