Кирилл Кожурин - Повседневная жизнь старообрядцев

Поскольку таинство причащения (евхаристии) имеет право совершать лишь благоверный священник, имеющий правильное рукоположение от православного епископа, а таковых, как считают староверы-беспоповцы, по условиям «последнего времени» нигде на земле не осталось, то и таинство причащения ими не может совершаться, и литургия не служится.

На Выге первое время причащались запасными дарами, освящёнными ещё дораскольным священством. Однако со временем и они иссякли. Вместе с тем, понимая всю важность таинства причащения для спасения, поморцы, опираясь на Священное Писание и святоотеческую традицию, попытались обосновать возможность так называемого невидимого, или духовного, причащения. «Когда Святые Дары иссякли, поморцы стали жить надеждой на спасение от Самого Господа Исуса Христа, великого Архиерея, могущего и невидимо причастить искренне желающих этого…» [285] Шамарин В.В. О священстве и лжесвященстве. Самара, 2006. С. 20.

В «Евангелии благовестном», в частности, говорилось: «Впрочем, ты можешь есть Плоть и пить Кровь Владыки не только в таинственном Причастии, но и иным образом. Плоть ест тот, кто идёт путем деятельности. Ибо плоть неудобоварима, как и деятельность — многотрудна. Кровь пьёт, будто бы вино, веселящее сердце, созерцатель. Ибо созерцание не сопряжено с трудом и есть даже успокоение от трудов, похожее на питие, как и питие легче, чем пища» [286] Блаженный Феофилакт Болгарский. Благовестник. Кн. 2. М., 2004. С. 116. . Преподобный Ефрем Сирин в «Слове о суде, о любви и о покаянии» пишет: «Буди церкви Божия, и вселится в тя Бог Вышний, душа бо имеющи Бога в себе, церкви наречется свята и чиста, и божественныя тайны служатся в ней». Об этом же говорит и святой Макарий: «Тело человече церковь есть Божия — и сердце человека есть престол Божий».

Каким же образом может совершаться в верующем христианине таинство евхаристии подобно видимому его совершению на престоле, в церкви? «Какова наша любовь ко Христу и желание Святых Тайн, такова и надежда на святое причащение плоти и крови Христовой. Писание свидетельствует — мы верим. Находясь в нужде без священства по причинам, не от нас зависящим, мы уповаем на милость Божию и веруем, если чисто и божественно пребываем, всегда можем причаститься великим и божественным тайнам, по свидетельству вышеуказаннаго Священного Писания» [287] Древлеправославный Катихизис. Краткое изложение основ Древлеправославной веры. Рига, 2013. С. 126–127. .

Отсутствие таинства причастия может восполняться «огнепальным желанием» верующего приобщиться Святых Таин. «Причаствуют тайне сей христиане и верою и огнепальным желанием, по псаломстей молитве: желание убогих услышал еси Господи, и уготовлению сердец их внят ухо твое (Пс. 9)». В некоторых староверских общинах ещё до недавнего времени было принято отдельно молиться за причастие.

В отсутствие большинства таинств основным источником Божественной благодати становится у староверов-беспоповцев молитва. Молитва, по словам преподобного Нила Постника, «есть беседа ума к Богу», или «восхождение ума к Богу». Это благоговейное обращение ума и сердца верующего к Богу, Богородице, святым угодникам.

Старообрядческие молитвы — очень древние. Прообразом для многих из них явились ветхозаветные псалмы царя и пророка Давыда. Многие были составлены почитаемыми святыми и Отцами Церкви. Но сила молитвы заключается не только в словах. Как говорит святой Василий Великий, «молитва есть прошение благ, воссылаемое благочестивыми к Богу. Но надобно не в словах одних поставлять молитву, а более в душевном расположении, молитвенном. И молиться надобно всегда, при всяком случае».

Ему вторит святой Иоанн Златоустый: «Будешь ли ты в умывальнице, молись; будешь ли в дороге или в постели и где бы ты ни был, молись. Ты — храм Божий: не ищи же места. Нужно только душевное расположение… Бог всегда близ есть» (3-я часть беседы на места Священного Писания). И в другом месте: «Не станем же говорить в свое оправдание, что дом молитвы неблизко: благодать Духа нас самих сделала храмами Божиими, если только мы бдительны; стало быть, молиться для нас по всему весьма легко. Наше богослужение не таково, каково было прежнее у иудеев, имевшее много чувственного и требовавшее множества обрядов. Там молящемуся надлежало и взойти в храм, и купить горлицу, и принести дрова и огонь, и взять нож, и стать перед жертвенником, и исполнить множество других постановлений; здесь же не нужно ничего такого, но, где бы ты ни был, везде с тобою и жертвенник, и нож, и жертва, потому что ты сам и жрец, и жертвенник, и жертва. Где бы ты ни был, везде можешь поставить жертвенник; покажи только бодрую волю, и не помешает тебе место, не воспрепятствует и время. Нет, хоть ты и не преклонишь колен, не станешь бить себя в грудь и не прострешь рук к небу, а только покажешь горячую душу, так сделаешь всё нужное для молитвы. Можно и жене, сидя за прялкой или занимаясь тканьём, воззреть умом на небо и призвать Бога пламенно; можно и мужу, выходя на площадь или идя по своим делам, совершать усердные молитвы; другому, сидя в мастерской и сшивая кожи, можно вознести душу ко Господу; можно и слуге, и покупая, и поднимаясь вверх, и сходя вниз, и занимаясь на кухне, совершать искреннюю и усердную молитву, — Бог не гнушается местом, Он требует только одного: пламенного сердца и целомудренной души» (4-я беседа об Анне).