Павел Загребельный - Диво

- А что такое девочка? - спросил Сивоок.

- Как это что? Я... Разве ты не знал?

- Не знал.

- И никогда не видел девочку?

- Не видел.

- А кого же ты видел?

- Деда Родима. Да купцов. Да еще Ситника.

- Ситник - это мой отец.

- А мне все равно.

- Мой отец лучше всех на свете.

- Лучше всех - дед Родим.

Это заинтересовало девочку.

- А где он?

- Нет.

- Так почему же он самый лучший, если его нет?

- Был - его убили.

- Знаешь что? - сказала Величка, наверное, ничего не поняв из мрачной истории Сивоока. - Хочешь, я покажу тебе мак?

- А зачем он мне? - небрежно промолвил Сивоок, хотя ни сном ни духом не ведал, что это такое.

- Отец варит с ним меды, - объяснила девочка, - самые крепкие и самые дорогие. А я люблю, как он цветет. Ты видел, как цветет мак?

- Я все видел, - отважно соврал Сивоок, с трудом удерживаясь от искушения протянуть руку и потрогать волосы Велички: настоящие они, живые или, возможно, сделанные из каких-нибудь заморских нитей, как у некоторых купцов вытканы корзна, сверкающие на солнце и даже в сумерках?

Мак оказался красным, и лепестки у него были тоже словно бы ненастоящие, словно вырезанные из нежной заморской ткани и прицепленные к зеленому стеблю.

- Я знаю лучшие цветы, - сказал Сивоок, - в самой дальней пуще, среди красных боров растет высокий синий цветок. Величиной с тебя.

- А почему боры красные? - спросила девочка.

- Потому что веток там не видно, они где-то далеко-далеко вверху, а видны только стволы, и кора на них от долголетия покраснела.

- А разве может быть цветок такой величины, как я? - снова не поверила девочка.

- Хочешь - я принесу тебе?

- А хочу.

- Ну ладно.

Но пришел Ситник, молча дернул Сивоока за руку и повел за собой.

- Приходи! - крикнула Величка, а он не знал: оглянуться на девочку или вырваться от Ситника и снова побежать к ней.

Ситник привел хлопца в ту же запыленную, грязную клетушку, толкнул к покореженной толстой доске, которая должна была служить вместо стола, буркнул:

- Ешь! Тут будешь жить с Тюхой.

Взлохмаченный Тюха, испуганно посматривая, сидел на другом конце стола и хлебал деревянной ложкой какую-то мутную бурду. Сивоок мрачно взглянул на Ситника:

- Хочу мяса.

- Вон как! - засмеялся Ситник, сбрасывая с себя веселье, как гадюка старую кожу. - А ну, Тюха, дай ему мяса!

Тюха послушно метнулся к хлопцу, наклонился, чтобы схватить своими цепкими клешнями, но Сивоок юрко увернулся от него, толкнул Ситникова приспешника так, что тот еле устоял на ногах, а сам помчался к двери. Однако Ситник уже знал норов малого и еще быстрее выскочил за дверь, закрыл ее перед самым носом Сивоока, захохотал снаружи:

- Вот тебе мясо! Я еще не так возьмусь за тебя!

Сивоок оглянулся. Одно-единственное окошко, затянутое пленкой пузыря, было таким маленьким, что только руку просунешь. Стоял, тяжело дыша.

- Ну, чего ты? - пробормотал Тюха, снова принимаясь за похлебку. Подчиняйся. Нужно.

Хлопец молчал. Только теперь он понял, как попался Ситнику в лапы; пришло первое осознание силы, доставшейся ему в наследство от Родима, но одновременно почувствовал и недостаток силы для того, чтобы бороться с таким, как Ситник.

Он лег спать, не прикоснувшись к еде, а когда на следующий день на рассвете Тюха начал будить его, чтобы приучать к работе по хозяйству, Сивоок так куснул его за мохнатую лапу, что тот взвыл по-волчьи и побежал жаловаться хозяину. Ситник велел не трогать малого. Хорошо знал, что голод и безвыходное положение сделают свое. Сивоок долго лежал в клетушке, потом, когда солнце уже хорошенько поднялось, вышел во двор. Хотелось пить, хотелось есть, а более всего хотелось взлететь на частокол и унестись куда глаза глядят. Набрел на колодец, достал деревянным ведром воды, напился. Еще в момент питья почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит. Но не подал виду. Поставил ведро, вытер губы тыльной стороной ладони, как это делал всегда Родим, только после этого оглянулся. Позади него стояла Величка. Такая же, как и вчера. А может, еще лучше и нежнее.

- Ну, где же твой цветок? - спросила она.

Сивоок молчал, исподлобья поглядывая на девочку.

- Или соврал? - допытывалась Величка.

- Есть хочу, - мрачно произнес Сивоок.

- Почему же не наешься?

- Ситник не дает.

- Неправда, мой отец добрый. Он - самый добрый.

- Может, и так. А меня запер в клети и не дал ни хлеба, ни мяса.

- Хочешь, я спрошу у него, почему он так сделал?

- Не хочу. Не нужно.

- А хочешь, я принесу тебе мяса и хлеба?