НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914

Осведомленность о планах русского командования привела к понятным прискорбным последствиям. Это, а также ошибки Ренненкампфа (по злому стечению обстоятельств он оказался и здесь) дали возможность остаткам группировки Шеффера через Брезины унести ноги, потеряв 40 тыс. человек или 80% состава.

Мрачное время — глубокая осень с дождями, холодом и грязью; мрачные бои — затяжные, кровь, страдания, смерть. Рассыпались надежды на то, что война будет короткой. К длительной борьбе не были готовы ни войска, ни интенданты. Окопы обживались с трудом, а в снабжении перебои — не только боеприпасами, но и продовольствием. Транспорт не справлялся с воинскими перевозками. Да и как было перевезти на миллионные массы людей то, что с началом, войны установили нормой довольствия для солдата, которая продержалась до весны 1916 года. В действующей армии в сутки полагалось: хлеба 1230 граммов, мяса 615, жиров 106, сахара 68, овощей 256 граммов на человека. Естественно, не всегда все достигало передовых линий, перебои неизбежно случались, хотя бы во время боев под Лодзью, в военном обиходе именовавшихся «лодзинский слоеный пирог». В войсках, естественно, ругали, и крепко, тыл,но понимали война есть война, врагу, как видели и знали, — не легче. По-иному реагировали ходоки от «общественности», всеми .правдами и неправдами пробивавшиеся в действующую армию. Непрошеные визитеры, болтавшиеся на фронте, ужасались. Не знавшие военной службы, выросшие в состоятельных буржуазных семьях, они не понимали, а главное,не хотели понимать тягот войны. Одним из самых красноречивых сплетников оставался А.И. Гучков.

В начале января 1915 года генерал Куропаткин записывает в своем дневнике: «Приехал А.И. Гучков с передовых позиций. Очень мрачно настроен. Виделся с ним сегодня. Много рассказывал. С продовольствием не справляются в армии. Люди голодают. Сапог у многих нет. Ноги завернуты полотенцами. А между тем, масса вагонов с сапогами стоят, затиснутые забитыми станциями. Вожди далеко за телефонами. Связи с войсками не имеют. Убыль в пехоте, в офицерах огромная. Есть полки, где несколько офицеров. Особенно тревожно состояние артиллерийских запасов. Читали мне приказ командира корпуса не расходовать более 3-5 снарядов в день на орудие. Пехоте, осыпаемой снарядами противника, наша артиллерия не помогает. Укомплектования не своевременны. Одна стрелковая бригада не получала укомплектования три месяца. Во время боев, когда германцы прорывались из мешка (через Брезины, те, что остались у Шеффнера. — Н.Я.), на правый фланг прислали укомплектование — 1400 солдат без ружей. Эта колонна подошла чуть ли не на боевую линию и очень стеснила войска. Один из корпусов не получал укомплектования полтора месяца». Слов нет, описанное в той или иной мере имело место, хотя приключения невооруженной «колонны» у передовой опредепенно выдуманы. Должной распорядительности командование не проявляло. Это ясно, но очевидно и то, что рассказчик злоумышленно сгущал краски. Пессимистические рассуждения Гучкова, принадлежавшего к тем, кто претендовал на власть, охотно подхватывали слушатели не лучше — озлобленный генерал Куропаткин, виновный в поражениях во время войны с Японией в 1905 году. Упреки в адрес других генералов как бальзам,проливались на моральные раны этого бездарного военачальника;они не лучше! Но ведь по ту сторону фронта во главе немецких войск стояли полководцы, ничем не блиставшие, чаще, чем реже, уступавшие русскому генералитету.

Обозленные постыдными неудачами в Лодзинской операции Гинденбург и Людендорф втянулись в затяжные бои. Проученные авантюристы оставили охваты. Отложив в сторону ненужный инвентарь – шлиффеновские клещи и прочее, они занялись тем, чего раньше избегали, — стали бросать свои дивизии в лобовые атаки на русские позиции. Пошла война на истребление, в ходе которой русские войска несли значительные потери, но немецким доставалось больше.

Русские солдаты и офицеры столкнулись с поразившей их особенностью немцев – замордованные казарменной муштрой, они не умели наступать рассыпным строем. Вновь и вновь в открытом поле вырастали не только густые цепи, но и сомкнутые колонны немцев, обычно пьяных, пытавшихся пробить русский фронт.

«Эту колонну косят пулеметы, – записал очевидец, – ужасающие пулеметы, вырывающие буквально целый строй,– первая шеренга падает, выступает вторая и, отбивая такт кованным альпийскими гвоздями сапогом по лицам, по телам павших, наступает, как первая, и погибает. За ней третья, четвертая, а пулеметы трещат, особый, с характерным сухим звуком немецкий барабан рокочет в опьянении, и рожки, коротенькие медные германские рожки, пронзительно завывают – и люди падают горой трупов. Из тел образуется вал, – настоящий вал в рост человека,– но и это не останавливает упорного наступления; пьяные немецкие солдаты карабкаются по трупам, пулемет русских поднимает свой смертоносный хобот, и влезшие на груду павших раньше, венчают ее своими трупами».