НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914

«На поверку вышло, что немецкие офицеры, в особенности цвет их – пруссаки, лишены нравственных понятий культурного человека, потому что только нравственный урод или половой психопат способен на глазах родителей убить их ребенка или изнасиловать их дочь, или в присутствии оскорбленной и униженной девушки расстрелять ее отца только за то, что несчастный осмелился протестовать против наглого и циничного обыска, произведенного немецким лейтенантом. Пусть об этой предсмертной пощечине, полученной прусским наглецом, помнят наши внуки и правнуки, чтобы они знали, какой зверь, похотливый и кровожадный, таится в немце, выжидая лишь момента, когда ему позволено будет дать волю своим низменным инстинктам… Военная гроза пройдет, заживут раны, но память о зверских выходках швабов не должна глохнуть, и пусть всеобщее презрение будет возмездием рыцарям немецкой доблести».

Уже тогда, в августе 1914 года, хорошо знали, что враг систематически нарушает законы и обычаи войны. Пытки и убийство пленных в руках германцев и австрийцев были не исключением, а правилом. В первые недели войны немцы стали применять разрывные пули дум-дум, запрещенные Гаагской конвенцией. Мирные города беспощадно обстреливались из тяжелых орудий. Тот же Калиш перед уходом немцев был разгромлен артиллерийским огнем, сотни жителей погибли…

Русские командующие, зная о происходящем, сжав зубы, методично готовили. общее наступление, отклоняя настойчивые просьбы выгнать врага из того или иного города. Когда и верховный главнокомандующий попытался побудить командующего 8-ой армией А.А. Брусилова выбить австрийцев из захваченного Каменец-Подольска, то получил отказ. «Разбрасывать свои силы перед самым началом боевых действий я не считаю возможным, — телеграфировал Брусилов. — Когда я перейду в наступление и вступлю на австрийскую территорию, то эта колонна, боясь быть отрезанной, сама побежит назад без всякого понукания».

Так и случилось. Стоило Юго-Западному фронту прийти в движение, писал Брусилов, австрийцы «спешно покинули Каменец-Подольск и полностью вернули контрибуцию, которую собрали с жителей города. Это было совершенно естественно» потому что они хорошо знали, что если они возьмут контрибуцию с жителей Каменец-Подольска, то я, в свою очередь, заняв Тарнополь, Трембовлю и Чортков, не пощажу этих городов и обложу их такой же, если не большей контрибуцией». Впрочем это были в основном угрозы: не в обычае русской: армии предавать разграблению занятые города. Брусилов после занятия Львова заверил явившуюся к нему депутацию от городского управления: «Никакой контрибуции на город, накладывать не буду «.

Хотя облик врага вырисовывался достаточно четко, русские войска придерживались рыцарского кодекса ведения войны. В традициях соблюдения его и был воспитан офицерский корпус. Отступление от кодекса, помимо прочего, считалось вредным для успеха на поле боя. Нарушители немедленно призывались к порядку. Сплав этих соображений проявлялся даже по пустяковым поводам. Инспектор артиллерии Юго-Западного фронта во время Галицийской битвы делает замечание: «Командиру 3-го дивизиона 4-й арт. тяжелой бригады. Командир корпуса категорически запретил обстреливание города Ярослава. Вашу стрельбу по башне костела, где предполагался (?) неприятельский наблюдательный пункт, считаю бесцельным вандализмом и показывающую непонимание тактики, так как в Ярославе много крыш, могущих быть наблюдательными пунктами. Тратить на это дело 6 дм бомбы нельзя. Мне стыдно за эту стрельбу и за Вас». По понятиям русской армии, замечание генерала офицеру — серьезное взыскание.

Галицийская битва продолжалась месяц с небольшим (18 августа – 21 сентября 1914 года). Ставка требовала от Юго-Западного фронта вести не только «стремительное», но даже «непреклонное ураганное наступление». Терминология непривычная для штабных документов! «Такая спешка, – отмечал А А. Брусилов, — была вызвана необходимостью помочь англо-французам, которым приходилось плохо, чтобы нашими наступательными действиями оттянуть хотя бы часть вражеских сил с их Западного фронта на Восточный, против нас».

С потрясающей быстротой сражения в Галиции сменяли друг друга – у Красника и Томашува (Люблин– Холмская операция), на реках Золотой Липе и Гнилой Липе (Галич-Львовская операция) , бои у Городка. Русские войска с тяжелыми боями шли вперед, отбивая постоянные попытки австрийцев и немцев перейти в наступление. Поражение Самсонова побудило русские штабы быть осмотрительнее, и продвижение носило очень упорядоченный характер, даже с чрезмерной заботой о флангах. Но стратегически наступление было дерзким — командование фронтом презрительно игнорировало вполне реальную угрозу удара 8-й немецкой армии из Восточной Пруссии в свой тыл. Русские генералы признали тактическое умение немцев, но не верили в их стратегическое искусство. В этом они оказались правы.