Не была Дума и всемогущей. Накануне открытия заседаний первой Думы права ее были резко ограничены: она не имела возможности пересматривать основные государственные законы; вне сферы ее деятельности находились вопросы внешней политики, дела, связанные с вооруженными силами. Все это оставалось прерогативой царя. Даже бюджетные права Думы оказались урезанными: она, например, не могла контролировать бюджет, иногда и расходы, связанные с содержанием царского двора: была и специальная статья, не подлежавшая огласке в Думе и называвшаяся «На известное Его императорскому Величеству употребление» [63] Шацилло К. Ф. Первая Государственная дума // Отечественная история. 1996. N 4. С. 60.
.
Она включала средства на военную разведку, подкуп иностранной и отечественной прессы правового направления.
И тем не менее, несмотря на эти все оговорки, введение законодательной выборной Думы стало важнейшим в истории России событием и крупнейшим завоеванием народа, достигнутым в годы первой российской революции. Теперь без одобрения Думы нельзя было принять ни одного закона, вводить новые налоги, новые расходные статьи в государственном бюджете. Если Дума не утверждала бюджет на текущий год, правительство вынуждено было пользоваться прошлогодним бюджетом, что не могло не стеснять его, особенно в части развития вооруженных сил, сильно потрепанных в Русско-японской войне.
2. ОТКРЫТИЕ ПЕРВОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
17 октября 1905 г. император Николай II издал Манифест «Об усовершенствовании основ государственного управления». Этот акт был составлен членом Государственного совета князем Алексеем Оболенским и временно управляющим делами Совета министров действительным статским советником Николаем Вцичем. Под руководством председателя Совета министров действительного тайного советника графа Сергея Витте обсуждали проект Манифеста и несколько приближенных императора, но под давлением графа Витте их поправки были отклонены. В Манифесте Николай II объявил: «На обязанности правительства возлагаем мы выполнение непреклонной нашей воли:…установить, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей» [64] Цит. по: Демин В. А. Государственная дума России (1906–1917): Механизм функционирования. М., 1996. С. 10.
.
Одновременно император утвердил всеподданнейший доклад председателя Совета министров, в котором говорилось: «В отношении к будущей Государственной думе заботой правительства должно быть поддержание ее престижа, доверие к ее работам и обеспечение подобающего сему учреждению значения. Правительство не должно явиться элементом противодействия решениям Думы, поскольку эти решения не будут, что невероятно, коренным образом расходиться с величием России, достигнутым тысячелетней ее историей» [65] Там же, с. 10–11.
.
Не подлежит никакому сомнению, что царь действительно намеревался исполнить свои обещания и осуществить программу, основные принципы которой изложены были в Манифесте 17 октября. По желанию царя, новая эра государственной жизни России должна была открыться торжественным образом. Открытие Государственной думы и преобразованного Государственного совета имело место на торжественном приеме всех депутатов обеих палат в Зимнем дворце.
В. Н. Коковцев, принимавший участие в приеме в качестве министра, отмечает в своих воспоминаниях: «Странное впечатление производила в эту минуту тронная Георгиевская зала, и думалось мне, что не видели еще ее стены того зрелища, которое представляла собою толпа собравшихся» [66] Коковцев В. Н. Из моего прошлого: Воспоминания 1903–1919. В 2 кн. М., 1992. Кн. 1. С. 173.
.
По правую строну от трона стояла «мундирская публика», члены Государственного совета, сенаторы, придворные, члены императорской семьи. С левой стороны буквально толпились члены Государственной думы. Лишь немногие из них одеты были во фрак или в сюртук; многие – притом как раз те, которые демонстративно пробились вперед, близко к престолу, – одеты были в рабочую одежду, а за ними стояли крестьяне в самых разнообразных одеяниях, многие в национальных костюмах; немало было и духовных лиц. Впоследствии вдовствующая императрица сказала, что никогда еще не приходилось ей видеть таких «серых батюшек» [67] Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762–1914 гг. М., 1995. С. 491–492.
.
Читать дальше