Максим Оськин - Первая мировая война

Атака

Возможно, что частично выправить ситуацию могли бы действия верховного руководства страны во время самой войны, направленные на рациональный государственный эгоизм во внешней политике, подобно тому поведению, к которому перешли наши англо-французские союзники с конца 1914 года. Но, как свидетельствуют дневники французского посла в России М. Палеолога, император Николай II всю войну носился с идеями расчленения Германии, лишения династии Гогенцоллернов императорской короны и тому подобными бредовыми проектами. Ведь в этом случае Россия не только лишалась естественного геополитического союзника на континенте, но и передавала куски бывшей единой Германии под экономическую власть союзников. Только одно это обстоятельство (если, конечно, признания М. Палеолога являются правдой) показывает отсутствие настоящего государственного ума у последнего правителя Российской империи. Да и еще перед войной «представлялось, что победоносный ход военных операций укрепит трон. В беседе с Палеологом царь прикидывал будущие российские приобретения, включая Черноморские проливы. Империалистическое шило высунулось из мешка» [26]  Виноградов В.Н. 1914 год: быть войне или не быть // Новая и новейшая история, 2004, № 6, с. 20. .

Правда, необходимо отметить, что к такой точке зрения российского императора неизменно подталкивало все его ближайшее окружение. Например, в 1916 году «историк» императорской фамилии великий князь Николай Михайлович добивался у Николая II права стать главой русской делегации на будущей мирной конференции по итогам войны. Соответственно, великий князь в своих письмах на имя царя выдвигал те или иные мысли и проекты. Что касается предстоящего расчленения Германии, то Николай Михайлович в личном письме от 26 июля 1916 года определенно указывал: «В центре Европы выгоднее иметь разноплеменную и слабую Австрию, чем сильную Германию. Вот и надо обратиться, в случае полной победы, к унижению и расчленению Германии. Шлезвиг-Гольштейн отдать Дании; Эльзас и Лотарингию – Франции; Люксембург – Бельгии; часть устьев Рейна – Голландии; Познань – Польше; часть Силезии (Саксонскую) и часть Баварии – отдать Австрии» [27]  Николай II и великие князья (родственные письма к последнему царю). М.—Л., 1925, с. 77. . Бесспорно, немцы в случае победы поступили бы с побежденными куда хуже. Но вот даже своего верного союзника Австро-Венгрию германское руководство не рассчитывало усиливать, бросив австрийцам экономически незначительные кусочки от Италии, Польши и Украины. И этому великому князю порой расточаются дифирамбы именно как «историку». Знал ли он историю вообще, или сочинял полуанекдотические писания о династии Романовых в духе, скажем, К. Валишевского?

К сожалению, в 1914 году не пожелала коренным образом переменить свою внешнюю политику и Германия, где антирусские настроения получили чрезвычайно широкое распространение и укоренились не только в верхах, но и среди населения. Так, с января 1914 года в Германии вступил в силу закон «о двойном гражданстве». Согласно этому закону, всем этническим немцам, независимо от места их проживания и гражданства, предоставлялась возможность получения второго, германского, подданства. Эта мера – разыгрывание «этнической карты» – стала предвестником войны.

Проще говоря, Германия готовилась к войне с конкретным противником. И этим противником являлась даже не столько Франция, сколько Россия. Бесспорно, что подготовить нацию к войне с «варварской Россией» было несколько проще, нежели с «прогнившей Францией». Против императорской России выступала влиятельная и могучая германская социал-демократия, воспитанная К. Марксом и Ф. Энгельсом в ненависти к монархизму. А наиболее консервативной монархией в Европе в начале XX века, бесспорно, была Россия. Вдобавок в Германии рассчитывали на быстрое крушение Франции, после чего следовала затяжная борьба с Россией: людей следовало психологически готовить к нелегкому противоборству с восточным гигантом.

Колебания императоров Вильгельма II и Николая II в последние июльские дни 1914 года накануне войны и глупейшие телеграммы, которыми обменивались государи могущественных континентальных держав, пытаясь сохранить мир под взаимную милитаристскую диктовку, лишний раз доказывают, насколько война между Германией и Россией была неестественной и ненужной. Однако знаменательно, что и немецкое руководство до последнего момента рассматривало Великобританию как нейтрального арбитра в международном споре. И это при том, что германские власти отлично понимали суть назревавшей войны и истинный расклад сил. Настолько Великобритания сумела поставить себя.