Борис Башилов - Пушкин и масонство

Чаадаев, превращенный идеологами Ордена Р. И. в отрицателя России, западника, революционера и католика, в действительности не был ни первым, ни вторым, ни третьим, ни четвертым. Чаадаев, как он правильно расценивал сам себя, был «просто христианский философ» предшествуя в этом отношении Гоголю, Хомякову, Достоевскому. Как христианский философ, он один из первых заговорил о необходимости большей христианизации жизни, то есть восстанавливал по существу древнюю русскую идею о Святой Руси, как образце истинного, настоящего христианского государства. Другими словами, с помощью других терминов, но Чаадаев тоже зовет стремиться к созиданию Третьего Рима. Он пишет: «есть только один способ быть христианином, это — быть им вполне», «в христианском мире все должно способствовать — и действительно способствует — установлению совершенного строя на земле — царства Божия» (Т. I.. стр. 86). Как религиозный мыслитель, признающий необходимость возможно полной христианизации жизни Чаадаев является предшественником Гоголя, который восстанавливает древнюю русскую идею о необходимости целостной православной культуры.

Прочитав нагороженные Герценом в «Былое и Думы» измышления о его «революционности» и т. д. Чаадаев написал с возмущением своему знакомому Орлову: «наглый беглец, гнусным образом искажая истину, приписывает нам собственные свои чувства и кидает на имя наше собственный свой позор». Чаадаев писал Орлову, который был его старым знакомым по высшему обществу Петербурга, именно как своему старому знакомому, с которым хотел поделиться подлыми инсинуациями Герцена, целью которых было вызвать снова подозрение к Чаадаеву и оттолкнуть Чаадаева от правительства.

Но Орлов был в это время шефом жандармов и члены Ордена Р. И. и масоны пользуются этим обстоятельством и обвиняют Чаадаева, бывшего кумира Герцена и всех основоположников Ордена Р. И., которого они ранее изображали рыцарем благородства, в подлом пресмыкательстве перед Орловым, как шефом жандармов.

М. О. Гершензон в изданной в 1908 году книге «Чаадаев» изображает дело так, будто бы Чаадаева заставили покаяться и он пресмыкался перед Орловым, как главой III Отделения. «Более циничного издевательства торжествующей физической силы над мыслью, — клевещет Гершензон, — над словом, над человеческим достоинством не видела ДАЖЕ РОССИЯ».

Подобная интерпретация нескольких фраз из письма Чаадаева, к одному из своих многочисленных светских знакомых, представляет характернейший пример, как члены Ордена Р. И. переворачивали наизнанку все — поступки, устные, или письменные оценки, того или иного человека, или факты, в желательном им направлении. Подобным же образом, как в указанном случае, они поступали и всегда в десятках тысяч других случаев, всему придавая нужный им смысл своими лживыми комментариями.

Многолетние преследования Пушкина в 1837 году кончаются его убийством. Убийца уже давно был подыскан: это был гомосексуалист и светский вертопрах француз Дантес. Будущий убийца Пушкина появился в Петербурге осенью 1833 г. «Интересно отметить, — пишет В. Иванов, что рекомендации и устройство его на службу шли от масонов и через масонов.

Рекомендательное письмо молодому Дантесу дал принц Вильгельм Прусский, позднее Вильгельм, император Германский и король Прусский, масон, на имя гр. Адлерберга, масона, приближенного к Николаю Павловичу и занимавшего в 1833 году пост директора канцелярии Военного Министерства». Вполне возможно, что и Дантес был не только орудием масонов, но и сам масоном. Во всяком случае гр, Адлерберг мироволит к Дантесу уже чересчур сильно. Из сохранившихся писем Адлерберга видно, что он лезет из кожи вон, чтобы только обеспечить хорошую карьеру Дантесу, не останавливаясь даже перед обманом Николая I, если такой обман послужит на пользу Дантесу. В письме от 5 января 1834 года сообщая Дантесу, что им все подстроено для того, чтобы он выдержал экзамен на русского офицера, Адлерберг делает следующую приписку: «Император меня спросил, знаете ли вы русский язык? Я ответил на удачу удовлетворительно.

Я очень бы посоветовал вам взять учителя русского языка».

Те же самые силы, которые воздвигали препятствия все время перед Пушкиным, наоборот все время разрушали все препятствия возникавшие перед Дантесом. За три года службы Дантес подвергался 44 раза разного рода взысканиям, но это не мешало ему очень быстро продвигаться по службе и еще быстрее войти в высший свет Петербурга.