Михаил Артамонов: Киммерийцы и скифы

Раньше других перешли к кочевому образу жизни богатые хозяйства с большим количеством скота, но вскоре этот процесс охватил все население степей, так как наряду с кочевым скотоводством существование оседлого земледельческо-скотоводческого хозяйства стало невозможным: скот вытаптывал поля и травил посевы. В полупустынях и пустынях и раньше господствовал подвижный образ жизни, теперь же там, где при наличии искусственного орошения не окрепло земледельческое хозяйство, он остался единственным из возможных. В горах ввиду ограниченности передвижений связь с зимовниками оказалась более прочной и быт, как и раньше, остался полукочевым.

Существовавшее и прежде экономическое и социальное неравенство с возникновением кочевого скотоводства значительно усилилось. Одновременно увеличилась и эксплуатация бедных богатыми. Богатые хозяйства нуждались в рабочей силе для ухода за скотом, его охраны и переработки продуктов скотоводства. Беднота попадала в экономическую кабалу, до поры до времени прикрываемую маской родовой солидарности и взаимопомощи. За подачки в виде нескольких голов скота или даже только за право пользоваться молоком и шерстью определенного числа животных бедные сородичи также, как кабальные и рабы, должны были выполнять различные работы по хозяйству своего «благодетеля», обычно выступавшего вместе с тем в роли родовладыки или племенного вождя.

Огромную роль при кочевом образе жизни стала играть война. И не только потому, что кочевники были более приспособлены для этого занятия, а потому, что она стала своего рода производством-промыслом. Кочевое скотоводческое хозяйство было неустойчивым, скот нередко погибал вследствие эпизоотий и гололедов, или его похищали враги. Потерявшим скот грозило не только разорение, но и голодная смерть. Восстановить положение можно было, отобрав скот у других. К этому надо добавить столкновения из-за пастбищ и грабительские набеги с целью обогащения. Разбои и грабежи вместо обмена, завоевательные войны становятся обычными явлениями в кочевнической среде. Они были нужны и кочевой аристократии, таким путем добывавшей себе власть и богатство, и рядовым кочевникам, стремившимся за счет военной добычи улучшить свое материальное и социальное положение. Путем завоеваний и союзов в степях создавались огромные, но недолговечные империи, нередко распространявшие свою власть и на соседние оседло-земледельческие области, значительно более развитые в социально-экономическом [17] и культурном отношении, чем их завоеватели. Причиной же крушения таких империй чаще всего являлось соперничество и вражда между племенами, не пользовавшимися в них одинаковыми правами.

Заселение Северного Причерноморья народом срубной культуры, т. е. предками исторических скифов, происходило еще в условиях существования у него оседлого эемледельческо-скотоводческого хозяйства. Переход к кочевому скотоводству совершился уже в период господства этого народа в степях Северного Причерноморья и растянулся на несколько столетий. Еще в IX в. до н. э. в долинах больших степных рек, таких, как Днепр и Дон, существовали оседлые поселения. Окончательно они исчезли в VIII в. до н. э. Но к тому времени относится и зафиксированное археологией общее запустение степей. Однако прежде чем заняться последним явлением, нам необходимо рассмотреть вопрос об отношениях киммерийцев и скифов.

У Геродота говорится, что при заселении Северного Причерноморья скифы изгнали обитавших там до них киммерийцев. По его словам, теснимые скифами киммерийцы собрались на Днестре и там решили, как им быть дальше. Киммерийские цари (вожди) настаивали на продолжении борьбы со скифами, но народ решил оставить свою страну. Тогда будто бы киммерийские цари разделились на две группы и, сражаясь между собой, перебили друг друга. Киммерийцы похоронили их у реки под таким высоким курганом, что могила была видна еще во времена Геродота, а сами удалились в Малую Азию, но путь для своего переселения странным образом выбрали не по ближайшему к цели западному, а по восточному берегу Черного моря (I, 103; IV, 11, 12). Мало того, что второй путь был много труднее первого, он еще вел в сторону врагов, от которых уходили киммерийцы. Кроме того, возникают и хронологические противоречия. Если мы согласимся, что изгнание скифами киммерийцев произошло в последней трети II тысячелетия до н. э., когда народ срубной культуры оттеснил носителей катакомбной культуры к западной оконечности их территории, то это расходится с данными ассирийской письменности, в которой встревожившее ассирийцев появление киммерийцев (гимирри) в Закавказье на границе Ванского царства (Урарту) отмечено в 20-х годах VIII в. до н. э. С другой стороны, независимый от Геродота, значительно более поздний греческий писатель Страбон сохранил смутные воспоминания о нападении киммерийцев на Малую Азию с западной стороны Босфора из Фракии еще во времена Гомера или даже еще раньше (География, I, 2, 9; III, 2, 12). Время Гомера можно понимать по-разному — или как время создания гомеровского эпоса (считается, что это VIII в. до н. э.), или как время описанных в нем событий — Троянской войны (это XIII в. до н. э.). Когда же киммерийцы перешли через Босфор? [18]