Борис Башилов - Масонство и русская интеллигенция

В первой же прокламации Коммуны говорится: «Мы атеисты потому, что человек не станет свободным, доколе он не изгонит Бога из своего разума… В коммуне нет места священнику, всякая религиозная организация или религиозное проявление должны быть запрещены. Расстреливаются и арестовываются как заложники главным образом лица духовного звания, среди которых парижский епископ Дарбуа, за ним следуют видные священники Сеньере, Микель, Ольмер, Оливье и др., смело можно сказать, что в течение 73 дней Коммуны не было ни одного, прошедшего без ареста или убийства священников. Одновременно с этим закрываются храмы, срываются кресты — например 31 марта крест на Пантеоне заменяется красным флагом, при неистовых криках толпы и при пушечной стрельбе — и грабеж церковных ценностей становится «вполне узаконенным действием».

В официальном журнале Коммуны 27 мая сообщается о торжественном приеме в городской ратуше депутации масонов. «Все сердца бьются в унисон», — сказано в отчете о приеме масонов. Член Коммуны масон Тирифок утверждал, что «масонство понимает Коммуну, как базу всех социальных реформ». Член Коммуны и член масонской ложи № 133 Лефрансе заявил, что он «давно увидел, что цели Коммуны те же, что и цели масонства». Член Коммуны Алике, сказал: «Парижская Коммуна на практике и в новой форме проводит то, что масонство издавна провозглашало».

Торжество закончилось заявлением одного из масонов, что «Коммуна есть новый храм Соломона» и что цели Коммуны и масонства одинаковы».

В газете, издававшей Коммуной, 24 мая было помещено следующее воззвание: «К масонам всех ритуалов и всех степеней! Коммуна — защитник наших священных принципов, призывает вас к себе. Вы ее услышали и наши почтенные знамена были разорваны пулями и сломаны снарядами наших врагов. Вы геройски ответили на наш призыв, так продолжайте же при поддержке всех лож.

Воспитание, которое мы получили в наших почтенных ложах продиктует, всем и каждому, тот священный долг, который мы обязаны выполнить. Счастливы те, которые восторжествуют, слава тем, кто погиб в этой священной борьбе. К оружию! Все для республики! Все для Коммуны!» Интеллигенты отлично знали о кровавых буйствах революционной черни во время Парижской Коммуны, но тем не менее курили ей фимиам на каждом шагу. Так, «народолюбец» Некрасов не постеснялся написать. в честь погибших «героев» Коммуны стихотворение: «Смолкли честные, доблестно павшие…»

После уничтожения монархии во Франции следующей своей целью масонство ставит — свержение монархии в России. После поражения Парижской Коммуны К. Маркс уверенно утверждал, что следующая крупная революция произойдет в России. «Россия, писал он в 1877 году Энгельсу… давно уже стоит на пороге больших переворотов». Приветствуя митинг славянских революционеров в 1881 году Маркс уверял: «…в конце концов должно будет неизбежно привести, хотя бы и после длительной и жестокой борьбы, к созданию Российской Коммуны».

После разгрома Парижской Коммуны, масоны, и их идейная агентура, продолжают работать во всех странах по пропаганде масонских идей: атеистической культуры, социализма, всеобщего равенства и бесконечного прогресса. В России, роль идейных агентов масонства выполняют различные группировки членов. Ордена и члены Ордена живущие в эмиграции.

Парижская Коммуна — идейное и революционное детище масонства — оказало огромное влияние на направление революционной деятельности членов Ордена Р. И. Интеллигенты-революционеры начинают мечтать об организации Русской Коммуны. «С Парижской Коммуной, — свидетельствует в «Подпольной России» Степняк-Кравчинский, — грозный взрыв потряс цивилизованный мир, русский социализм вступил в воинственный фазис своего развития, перейдя из кабинетом и частных собраний в деревни и мастерские».

В книге Л. Дейча «Роль евреев в русском революционном движении» читаем: «Пребывание Гольденберга с товарищами в петрозаводской тюрьме совпало с Парижской Коммуной 1871 г., которая, как известно, на ряду с первым Интернационалом, имела огромное влияние на развитие нашего революционного движения. В Петербурге и в других университетских городах стали возникать более или менее значительные тайные организации, задававшиеся целью распространять социалистические взгляды среди учащейся молодежи, а также между трудящимися слоями населения» (82).

Возникает тип «русского коммунара» изображенный Достоевским в лице Версилова в романе «Подросток». «Это дворянин древнейшего рода, — пишет Достоевский, — и в то же время парижский коммунар. Он истинный поэт и любит Россию, но зато и отрицает ее вполне. Он без всякой религии, но готов почти умереть за что-то неопределенное, чего и назвать не умеет, но во что-то страстно верует, по примеру множества русских европейских цивилизаторов петербургского периода русской истории».