Борис Башилов - Враг масонов № 1. Масоно-интеллигентские мифы о Николае I

Государь пожал плечами: «Дуэль состоялась на островах, вы должны были это знать и послать всюду». Бенкендорф был поражен его гневом, когда Государь прибавил: «Для чего тогда существует тайная полиция, если она занимается только бессмысленными глупостями». Князь Петр Волконский присутствовал при этой сцене, что еще более конфузило Бенкендорфа.» (А. О. Смирнова. «Записки»).

Последователями Герцена в отношении клеветы на русское прошлое являются не одни большевики, а и живущие в эмиграции члены Ордена Русской Интеллигенции. В издающейся в Париже на деньги масонов газете «Русская Мысль» в рецензии на вышедшую в Западном Берлине книгу А. Лясковского, рецензент с восторгом приветствует этот очередной поклеп на прошлое России. Лясковский, начинает предисловие к своему «исследованию» следующим клеветническим утверждением: «Мартиролог русских писателей это, в сущности, мартиролог русской литературы, ибо если перечислить подвергшихся на протяжении двух веков преследованиям, то не сразу придет на мысль имя писателя, который преследованиям не подвергался». «Автор прав, — угодливо соглашается Слизкой, — благополучного писателя сразу вспомнить трудно, а это означает, что преследования не имели случайного характера».

Про книгу Мережковского «Александр I и декабристы» можно сказать тоже самое, что и про все его «исторические» романы из русской жизни — это принципиальное искажение русской истории, изображение согласно установленных Орденом Русской Интеллигенции клеветнических трафаретов.

Чтобы читатель, не знакомый с русскими историческими романами Д. Мережковского, имел представление о клеветническом стиле этих романов приведем выдержку из его романа «14 декабря»:

«Лейб-гвардии дворянской роты штабс-капитан Романов Третий, — чмок», — так шутя подписывался под дружескими записками и военными приказами великий князь Николай Павлович в юности и так же иногда приговаривал, глядя в зеркало, когда оставался один в комнате.

В темное утро 13 декабря, сидя за бритвенным столиком, между двумя восковыми свечами, перед зеркалом, взглянул на себя и проговорил обычное приветствие. — Штабс-капитан Романов Третий, всенижайшее почтение вашему здоровью — чмок.» Внешность Николая изображается Мережковским согласно тенденциозному, окарикатуренному описанию злейшего врага Николая — А. Герцена. Но и так уже карикатурное описание Герцена еще более окарикатуривается и получается уже двойная карикатура— карикатура в квадрате:

«Черты необыкновенно-правильные, как из мрамора, высеченные, но неподвижные застывшие.» «Когда он входит в комнату, в градуснике ртуть опускается», — сказал о нем кто-то. Жидкие, слабовьющиеся волосы; такие же бачки на впалых щеках; впалые темные, большие глаза; загнутый с горбинкой нос; быстро бегущий назад, точно срезанный лоб; выдающаяся вперед нижняя челюсть. Такое выражение лица, как будто вечно не в духе: на что-то сердится или болят зубы. «Апполон, страдающий зубною болью», — вспомнил шуточку императрицы Елизаветы Алексеевны, глядя на свое угрюмое лицо в зеркале; вспомнил также, что всю ночь болел зуб, мешал спать. Вот и теперь — потрогал пальцем — ноет; как бы флюс не сделался.

Неужели взойдет на престол с флюсом. Еще больше огорчился, разозлился.

— Дурак, сколько раз тебе говорил, чтобы взбивать мыло, как следует. — закричал на генерал-адъютанта Владимира Федоровича Адлерберга или попросту «Федоровича, который служил ему камердинером».

И в таком лживом и пошлом тоне написан весь «исторический роман».

Сцены допроса Николаем I декабристов изображены Мережковским в родственном его душе стиле густой психопатологии. И Николай, и большинство декабристов изображены, как жалкие неврастеники разыгрывающие нелепый и страшный фарс. Д. Мережковский забывает, что Николай I очень мало походил на интеллигентов, духовно развинченных интеллигентных хлюпиков, выдающимся представителем которых был сам Мережковский.

Ордену Русской Интеллигенции пришлись по душе романы Мережковского о декабристах. Если в описании внешности Николая Мережковский шел от карикатурного описания внешности сделанного Герценом, то в описании поведения Николая во время первых допросов декабристов некоторые из «историков» пошли вслед за Дм. Мережковским — придворным лакеем Ордена Русской Интеллигенции.

В восторженной рецензии на книгу проф. М. Зызыкина «Император Николай I и военный заговор 14 декабря 1825 года», помещенной в «Нашей Стране» и в «России», Н. Николаев находит нужным оправдывать «истерическое поведение» Николая, пишет: «Не трудно представить себе в каком душевном состоянии и нервном напряжении оказался Император.