Борис Башилов - Русская Европия, Россия при первых преемниках Петра I

«Тело мое родилось в России, но дух мой принадлежит короне французской».

По мере расширения знаний в Европе, по мере роста просвещения, культ запада не только не ослабевал, а становился все глубже и влиятельнее».

В подтверждение правильности высказанного им выше мнения, Зеньковский ссылается на книгу А. Веселовского «Западное влияние в новой русской литературе», которым с свойственной им поразительной эрудицией, приведены многочисленные примеры духовной зависимости от Европы многих видных деятелей новой русской литературы.

«В царствование Елизаветы воспиталось целое поколение этих поклонников философии, которые выступили на историческое поприще во второй половине XVIII века, известной под именем философского века.

Средоточием этих новых людей был тогда, так называемый Молодой двор наследника престола Петра Федоровича.» «Душой образованного кружка при этом дворе была супруга Наследника Екатерина Алексеевна, с другом своим княгиней Дашковой: та и другая были воспитаны во французском духе и с самых молодых лет пропитались идеями Беля, Монтескье, Вольтера и других французских знаменитостей.» «За исключением немногих лиц, получивших более или менее солидное образование, на самом деле понимать философские идеи, русское дворянство отличалось очень недальним образованием: но большей части оно училось у разных французских проходимцев гувернеров, бывших в своем отечестве кучерами, поварами, парикмахерами, круглых невежд, которые ничего не могли сообщить своим питомцам, кроме презрения ко всему русскому и своего собственного и умственного и нравственного развращения.» Побывав за границей владелец «Крещенной Собственности» заканчивал порчу своей души и по выражению Сумарокова, превращался «из напудренного человека в напудренную скотину».

Философские идеи большинству были известны только понаслышке, только с чужих слов. Все свое хулилось, все иноземное было предметом преклонения. Все невежды старались прослыть философами и атеистами, как позже, после появления интеллигенции, старались заслужить самый высший чин — чин «критически-мыслящей личности», передачей души какой-нибудь новомодной европейской философии.

«Вольнодумство широко распространилось в русском елизаветинском обществе, начиная с обеих столиц и кончая глухими провинциями. Больше всего им было заражено дворянство и особенно высший свет Петербурга.

Отсюда оно проникло в низшие классы чиновников, даже купцов, мещан и прислуги. Кто не «вольтерьянствовал» (вольнодумствовал), тот считался отсталым и необразованным.

Молодежь — ученики гимназий и университета — принялись искать свежего материала для переводов в популярных произведениях заграничной литературы. Переводились книги не только по заказу и для денег, но и просто из интереса к литературной работе. Больше всего, конечно, переводилось романов, но переводились и книги иного, более серьезного содержания.» Н. Иванов правильно подчеркивает в своей книга «От Петра до наших дней», что чужеродные начала, внесенные Петром I в русскую стихию, продолжали развиваться в высших слоях русского общества и при его дочери, захватывая все новые слои и спускаясь в средние слои общества.

Масонские идеи, вбитые Петром в русские головы, не умерли. Они были подхвачены Феофаном Прокоповичем, Татищевым и Кантемиром, развиты и углублены высшими слоями общества Елизаветинской эпохи».

Автор «Руководства по истории русской Церкви» А. Доброклонский, дает масонствующей французской философии следующую характеристику:

«То была философия рационализма, натурализма и материализма, пагубная для религии так же, как для нравственности и общественного строя. В лице своих представителей оно или совсем отвергало христианство, проповедуя деизм (Вольтер), или признавало за ним только политическое (Монтескье) и нравственное (Руссо) значение, не признавая вполне его догматического учения. отрицая веру в чудеса, откровение, божественность Христа и т. д.; в лице многих представителей не хотели ничего знать, кроме материи и ее движения (Гольбах и др.); вместо христианской морали, основанной на любви и самоотвержении, проповедовали или одно себялюбие (Гельвециус) с чувственными наслаждениями (Ла-Метри) или деятельность согласную с природой человека (Руссо); зло осмеивала духовенство, как невежественное сословие, препятствующее успехам цивилизации, ненавидела монашество с его подвигами воздержания; требовала полной терпимости для всякого рода религии».