Борис Башилов - Робеспьер на троне

Этот довод, неудачная попытка замутить воду. Революцию можно при желании называть, конечно, «своего рода революцией» или иначе, чтобы создать желаемое впечатление. Ведь сам же Ключевский утверждает, что петровская реформа «была революцией и по своим приемам и по впечатлению, каковую от нее получили современники». Итак, согласно взгляду Ключевского то, что осуществил Петр, было революцией «и по своим приемам и по впечатлению, каковое от нее получили современники».

Кажется, есть все необходимые признаки революции. Но тут Ключевский спохватывается и заявляет, что все-таки это была не революция, а «это было скорее потрясение, чем переворот. Это потрясение было непредвиденным следствием реформы, но не было ее обдуманной целью».

Опять дешевая софистика: раз, два, и революция превратилась в потрясение. Но и в этом потрясении Петр не виновен потому, что он замышлял реформы, а не революцию. Но получилась-то ведь революция!

В этих рассуждениях Ключевского мало внутренней логики.

Совершенно не важно, что хотел добиться Петр своей реформой; историк обязан оценивать не замыслы государственных деятелей, а практические результаты их замыслов. Так, и только так можно оценивать результаты революции, произведенной Петром.

С. Платонов в общей оценке всей реформаторской деятельности Петра также противоречит своим же собственным оценкам.

«На русское общество реформы Петра, решительные и широкие, произвели страшное впечатление после осторожной и медлительной политики московского правительства. В обществе не было того сознания исторической традиции, какое жило в гениальном Петре. Вот почему современникам Петра, присутствовавшим при бесчисленных нововведениях, и крупных и мелких, казалось, что Петр перевернул вверх дном всю старую жизнь, не оставил камня на камне от старого порядка. Видоизменения старого порядка они считали за полное его уничтожение Такому впечатлению современников содействовал и сам Петр. Его поведение, вся его манера действовать показывали, что Петр не просто видоизменяет старые порядки, но питает к ним страстную вражду и борется с ними ожесточенно. Он не улучшал старину, а гнал ее и принудительно заменял новыми порядками».

«В этом — объяснение тех особенностей в реформационной деятельности Петра, которые сообщили реформе черты резкого, насильственного переворота. Однако по существу своему реформа эта не была переворотом».

Эти рассуждения чрезвычайно не логичны и совершенно несерьезны для такого знатока Петровской эпохи, каким был С. Платонов. Если в обществе не было сознания исторической традиции, а сознанием этой исторической традиции обладал, по мнению С. Платонова только Петр, то как же это может быть согласовано с выводом, который тогда делает С. Платонов, что «Его поведение, вся его манера действовать показывает, что Петр не просто видоизменяет старые порядки, но питает к ним страстную вражду и борется с ними ожесточенно. Он не улучшал старину, а гнал ее и принудительно заменял ее новыми порядками».

Тогда возникает законный вопрос, если правитель страны питает к старым порядкам страстную вражду, борется с ними ожесточенно, не улучшает старину, а гонит ее и принудительно заменяет новыми порядками, то где же тут видно, что он обладает сознанием исторической традиции.

Если отсталым современникам Петра казалось, что он перевернул вверх дном старую жизнь, не оставил камня на камне, то и передовой академик С.

Платонов пишет, что «он не улучшал старину, а гнал ее принудительно заменяя новыми порядками». Эта оценка целиком совпадает с оценкой большой части общества Петровской эпохи, в котором жило сознание исторической традиции.

Деятель, который не считается с традициями во всех областях жизни, который не улучшает старину, а питает к ней страстную вражду и принудительно заменяет ее новыми порядками, такой деятель, конечно, не великий реформатор, а типичный ограниченный революционер, «Робеспьер на троне», как правильно назвал Петра I Пушкин. Ведь Платонов не пишет, что вся манера проведения реформ находилась в противоречии с внутренними убеждениями Петра. Что Петр ценил исторические традиции, не все считал плохим в старых порядках, но считал нужным их улучшить и видоизменить. Ведь сам же Платонов указывает, что Петр питал страстную вражду к родной старине, следовательно его манеры вытекали из его внутренних убеждений. А раз так, то как же в учиненной Петром жесточайшей революции можно видеть реформы, то есть частичное видоизменение старых порядков.