Борис Башилов - Когда диавол выступил без маски в мир (Деятельность масонства в эпоху возникновения Ордена русской интеллигенции

Дипломаты различных государств немедленно начинают плести дипломатическую паутину, цель которых поссорить Николая I с Наполеоном III. Прусский посол убеждает Николая не именовать Наполеона III «братом», заверяя, что ни Пруссия, ни Австрия тоже не будут именовать его так. О том же самом писал австрийскому послу в России и австрийский министр иностранных дел. А немного спустя прусский король и император Австрии назвали в своих грамотах Наполеона III «дорогим братом», поставив Николая I в неловкое положение. «К сожалению, Пруссия, а за нею Австрия не сдержали своего обещания, — писал с негодованием Николай I Паскевичу, — действовать заодно с Россией по отношению к Франции. Они признали Луи-Наполеона братом, чем вновь доказали, как мало можно полагаться на их уверения. Просто тошно!»

Англия затевает другую провокацию. Эбердин, английский министр иностранных дел делает вид, что Англия хотела бы выступить против Франции вместе с Россией, и что она, де, только из страха признает Луи-Наполеона императором, так как боится нападения французов. Но все это были только звенья одной и той же провокации, цель которой столкнуть Россию с европейской коалицией, боявшейся усиления России.

«Пальмерстон и руководимый им Кларендон полагали, что Николаю с каждым шагом будет все труднее сойти с опасного пути, на который он вступил, и что задача английской дипломатии заключается в том, чтобы подталкивать царя все дальше и дальше, доведя, его, наконец, до тупика, откуда выхода ему не будет» (Тарле. Крымская война. Том I, стр. 164). «Один за другим в этот критический миг до Николая из Англии доносились, спеша, соперничая друг с другом в откровенности, превосходя друг друга в дружелюбии, советы, мнения, излияния английских министров, послов, ответственных людей. И все они как бы говорили царю: «Дерзай!».

«Что означает эта ссора, — писал в Париж французский посол при баварском дворе Тувнель, — хорошо знали в Париже, если хотят довести дело до конца». (Тувнель. Николай I и Наполеон III. Париж. 1891 год. стр. 2). Граф Фитцум фон Экштедт, бывший в разное время саксонским представителем в Петербурге и в Лондоне, весьма умный наблюдатель, пишет в своих воспоминаниях: «Чтобы понять происхождение Крымской войны, недостаточно приписывать ее несвоевременному честолюбию императора Николая. Это честолюбие старательно воспламеняли и искусственно поддерживали Луи-Наполеон и его советники с самого начала рассчитывали на Восточный вопрос так, как тореадор рассчитывает на красный платок, когда он хочет разъярить животное до высочайшей степени».

Вождь консервативной оппозиции, лорд Дерби, выступая 31 марта 1854 года в парламенте говорил: «Какие бы вины мы ни нашли за русским императором, а я тут выступаю не в качестве защитника его политики, — я не думаю, чтобы мы имели какое-либо право сказать, что он обманывал Англию. Напротив, я думаю, беспристрастно, что русский император имеет гораздо больше причин утверждать, что он введен в заблуждение поведением британского правительства». «Даже узурпатора Бонапарта, задувшего 2 декабря 1851 года, французскую республику, пишет Тарле, — революционеры Франции и всей Европы меньше боялись и не так яростно ненавидели, как Николая. Подавление венгерской революции войсками Паскевича в 1849 г. еще стояло у всех перед глазами и взывало к отмщению. То, что самый грозный враг освобождения народов от абсолютизма и от феодальных пережитков находится в Петербурге, являлось в годы, предшествовавшие взрыву Крымской войны, повсеместно признанной аксиомой» (Тарле. Крымская война). А в «Истории СССР», изданной Учпедгизом в Москве в 1947 году находим следующее любопытное признание: «Разгром Венгрии означал… что русский царь стал решающей силой в европейской политике. При его содействии после подавления Венгерской революции победила контрреволюция в Пруссии. Австрии и Франции. Вернувшись в Германию в период революции 1848 года, Маркс и Энгельс неустанно призывали все революционные и демократические силы Европы к борьбе против русского царизма, ибо победа европейской революции была невозможна без разгрома крепостнической монархии в России». (Ч. II, стр. 185).

Русским и иностранным масонам и кругам духовно связанным с масонством, и в первую очередь Ордену Русской интеллигенции, конечно, не могла нравиться позиция занятая Накопаем I по отношению к масонству. Николай I и Россия были расценены масонами, как «Враг № 1». И как только Накопай I был занесен в черные списки мирового масонства, как враг номер первый, против него и против России в иностранной прессе началась ожесточенная клеветническая кампания не стихающая до наших дней. В этой клеветнической кампании приняли активное участие самые различные круги: масоны, государственные деятели и политические круги, так или иначе, связанные с масонством, социалисты, только что появившиеся на свет коммунисты, анархисты, творцы «научного коммунизма» Карл Маркс и Энгельс, и создатели духовного заместителя русского масонства Ордена Р. И. — А. Герцен, М. Бакунин и В. Белинский.