Марк Алданов: Земли, люди

Борьба за освобожденіе, борьба съ грѣхомъ. Пониманіе грѣха у Ганди было почти то самое, которое въ свое время нѣсколько надоѣло у толстовцевъ. Онъ опростился. По его собственному выраженію, онъ «освободился отъ рабства прачешной и цырюльника»; иными словами, началъ самъ стирать свое бѣлье и стричь на себѣ волосы. Ганди отказался отъ всѣхъ прежнихъ удобствъ и сталъ жить на три фунта стерлинговъ въ мѣсяцъ. Отказался онъ отъ супружеской жизни. Исторія его отношеній съ женой занимаетъ въ воспоминаніяхъ Ганди семь страницъ. Думаю, что въ политической книгѣ политическаго дѣятеля подобная глава является совершенно безпримѣрной, — о ней я говорить не буду, хоть Ганди самъ подарилъ эту тему всѣмъ весельчакамъ міра. Отъ «убоины» онъ отказаться не могъ, ибо не ѣлъ ея и прежде. Но со времени своего кризиса и по сей день Ганди питается только фруктами и козьимъ молокомъ (коза не священное животное), при чемъ опять-таки онъ очень подробно разсказалъ, какъ отражаются фрукты и молоко на его борьбѣ съ женскимъ соблазномъ. Толстой? Во всякомъ случаѣ, Толстой безъ его огромнаго ума, безъ его чутья и пониманія жизни, — и, вдобавокъ, безъ чувства юмора.

Быть можетъ, Ганди хотѣлъ подѣйствовать на свой народъ примѣромъ праведной жизни? Франклина спросили: «какое свойство всего полезнѣе политическому дѣятелю?» Онъ отвѣтилъ: «видимость праведника», — ужъ не знаю, былъ ли это простодушный или циничный отвѣтъ. Ганди едва ли очень думалъ о видимости. По книгамъ его выходитъ какъ-то такъ, что, борясь съ грѣхомъ внутри себя, онъ этимъ въ самомъ дѣлѣ наносилъ тяжкіе удары угнетателямъ- бурамъ. Его борьба съ бурами свелась къ митингамъ протеста, къ мирнымъ манифестаціямъ, къ «неучастію въ злѣ» безъ противленія злу насиліемъ. Въ совокупности съ «самосовершенствованіемъ» это и составило Гандистское ученіе о «Сатіаграхѣ» (Satia-graha — правда-сила).

Ганди нѣсколько разъ избивали до полусмерти, нѣсколько разъ сажали въ тюрьму. Онъ проявлялъ истинно-желѣзную волю и фанатическое упорство, — въ особенности, въ отказѣ отъ насилія. Внѣ «Сатіаграхи» не было спасенія. Ганди съ той поры ничего новаго не придумалъ. Онъ теперь борется съ англичанами точно такъ же, какъ тридцать лѣтъ тому назадъ боролся съ бурами. Недавно его спросили, что онъ будетъ дѣлать, если, послѣ ухода англичанъ, на Индію нападутъ дикія Гималайскія племена, отъ которыхъ теперь ее охраняетъ англійское оружіе. Ганди отвѣтилъ, что будетъ и съ этими новыми завоевателями бороться посредствомъ Сатіаграхи, не участвуя въ злѣ, но и не противясь ему насиліемъ.

Людямъ, пожимающимъ плечами при видѣ такой политической тактики, махатма съ гордостью указываетъ, что въ Южной Африкѣ онъ этой тактикой добился успѣха. И, дѣйствительно, послѣ долгихъ лѣтъ Сатіаграхи, генералъ Сметсъ отмѣнилъ декретъ, особенно оскорблявшій индусовъ. Можно, однако, съ нѣкоторой увѣренностью утверждать, что Сатріаграха вообще здѣсь имѣла не слишкомъ большое значеніе, а внутреннее самосовершенствованіе — ровно никакого. Къ освобожденію отъ «рабства прачешной и цырюльника », къ фруктовой діетѣ Ганди, къ его безпрестаннымъ постамъ, къ его отношеніямъ съ женой буры были, навѣрное, вполнѣ равнодушны. Оскорбительный декретъ былъ отмѣненъ по самымъ разнымъ причинамъ: потому, что за двадцать лѣтъ естественный политическій прогрессъ могъ сказаться и безъ Сатіаграхи ; потому, что вѣчныя манифестаціи индусовъ, далеко не всегда безкровныя вопреки волѣ Ганди, безпокоили бурское правительство; потому, что въ самой Индіи, из-за африканскихъ событій, начались волненія, непріятныя англичанамъ; потому, что генералъ Сметсъ былъ недурной и не злой человѣкъ; потому, наконецъ, что европейская печать, хоть и безъ особой горячности (дѣло далекое), обратила вниманіе на невыносимое положеніе индусовъ въ Южной Африкѣ: въ частности, и англійскія газеты, и англійское правительство весьма рады были при случаѣ — въ самой ласковой формѣ — пройтись по адресу буровъ, пламенное свободолюбіе которыхъ достаточно дорого обошлось Великобританіи.

Добавлю, что «побѣда» была, повидимому, далеко не полной. Не берусь сказать, какова теперь жизнь Натальскихъ индусовъ. Послѣ побѣды, Ганди вернулся въ Индію; съ тѣхъ поръ прошло много лѣтъ. Однако, въ своей послѣдней книгѣ махатма вскользь, очень кратко, замѣчаетъ, что положеніе индусовъ въ Африкѣ въ послѣдніе годы опять стало хуже. Ганди довольно глухо объясняетъ это ухудшеніе тѣмъ, что среди самихъ африканскихъ индусовъ очень ослабѣла Сатіаграха. Не знаю, что именно это значитъ. Но, повидимому, по ученію махатмы, для сохраненія элементарныхъ человѣческихъ правъ, въ Африкѣ нужна весьма большая и постоянная доля общенародной святости. Какъ хорошо, что въ Европѣ требованія не такъ высоки!