Марк Алданов - Земли, люди

Едва-ли какая-либо другая внѣшняя политика, кромѣ Бріановской, теперь возможна во Франціи. Нельзя, никакъ нельзя поручиться, что и эта политика не приведетъ рано или поздно къ катастрофѣ: мы живемъ въ грозное время. Но все другое сейчасъ психологически невозможно. У насъ въ 1917 году политическая необходимость (миръ) была психологической невозможностью, — изъ-за этого все и погибло. Во Франціи, слава Богу, дѣло обстоитъ неизмѣримо лучше, и потому чрезмѣрно страшныя слова въ иныхъ газетахъ мы вынуждены объяснить — даже не демагогіей, а просто профессіональной привычкой. Семь лѣтъ тому назадъ, когда вмѣсто Мильерана Конгрессъ избралъ президентомъ республики Думерга, а не Пэнлеве, лѣвыя французскія газеты тоже писали, что теперь все кончено, жребій брошенъ, и начинается борьба не на жизнь, а на смерть. А еще нѣсколько раньше, при другой такой же національной катастрофѣ, приблизительно то же самое, съ не менѣе отчаяннымъ видомъ, утверждали правыя французскія газеты. Такова традиція. Страшныя слова говорятся, впрочемъ, и не только при президентскихъ выборахъ. На слѣдующій день, послѣ образованія кабинета Тардье, мы съ ужасомъ кое-гдѣ читали, что во Франціи восторжествовала настоящая черная реакція. Понимая это буквально, мы, естественно, должны были бы ожидать, что оппозиціонныя газеты будутъ немедленно закрыты, враждебныя партіи разгромлены, политическіе противники Тардье брошены въ тюрьмы, а на заводахъ введенъ двѣнадцатичасовый рабочій день. Въ дѣйствительности трудно было даже подмѣтить практическое отражен і е тѣхъ оттѣнковъ мысли, которые отдѣляютъ реакціонера Тардье отъ революціонера Шотана. Свелось это, кажется, къ тому, что новый премьеръ назначилъ четырехъ новыхъ префектовъ, — Шотанъ назначилъ бы другихъ. Это, конечно, имѣетъ значеніе для будущей избирательной кампаніи, но не очень большое значеніе. Къ тому же до выборовъ и кабинеты, и префекты могутъ перемѣниться снова. Можетъ даже случиться, что служители черной реакціи, какъ Тардье, и служители соціальной революціи, какъ Шотанъ, окажутся въ одномъ правительствѣ, — это тоже бывало. Разумѣется, идейная борьба ведется и будетъ вестись. Выборъ Думера вмѣсто Бріана не лишенъ нѣкотораго символическаго смысла. Однако, на страшныя слова должно, повторяю, сдѣлать поправку. Въ чисто-педагогическомъ отношеніи (разумѣется, только въ этомъ отношеніи), я иногда сожалѣю, что авторы громовыхъ статей не имѣютъ понятія о настоящей реакціи и о настоящей революціи.

Во всякомъ случаѣ, президентскіе выборы 13 мая дѣлаютъ большую честь Франціи: за первую должность въ государствѣ боролись два честныхъ человѣка и боролись чрезвычайно корректно. Если иные ихъ сторонники поступали не совсѣмъ такъ, какъ могъ бы требовать чрезмѣрно строгій, не знающій прецедентовъ судья, то сами противники вели себя безукоризненно. Оба они, независимо отъ ихъ взглядовъ, просто хорошіе, порядочные люди.

У насъ, эмигрантовъ, есть къ тому же особыя основанія относиться къ нимъ съ искренней симпатіей, — мы знаками вниманія вообще не избалованы. Тѣ статьи, которыя строчатся въ Москвѣ одинаково и о Бріанѣ, и о Думерѣ, укрѣпляютъ насъ въ этомъ чувствѣ: о де-Монзи, напримѣръ, совѣтскія газеты писали бы совершенно иначе. При Думерѣ ни Литвиновъ, ни Довгалевскій не будутъ здѣсь дорогими гостями.

_________________

Публика въ залѣ такая же, что на парадномъ спектаклѣ въ Оперѣ или на состязаніи знаменитыхъ боксеровъ, — съ той разницей, что галерки нѣтъ никакой: только orchestre и balcon. Зато галерка, въ грубомъ смыслѣ этого слова, есть внизу, на мѣстахъ для депутатовъ, въ углу амфитеатра, гдѣ скандалятъ одиннадцать коммунистовъ. Не одинъ французъ, вѣроятно, съ неудовольствіемъ смотритъ на то, что коммунисты разсѣлись, какъ у себя дома, во дворцѣ Людовика XIV. Будемъ, однако, справедливы: съ точки зрѣнія Людовика XIV, самъ Луи Маренъ лишь немногимъ лучше, чѣмъ Доріо или Марти.

Зала, впрочемъ, новая. Въ семнадцатомъ вѣкѣ здѣсь было помѣщеніе service de la bouche. На томъ мѣстѣ, гдѣ находится теперь трибуна предсѣдателя, была лѣстница. По ней слуги носили la viande de sa Majesté. Людовикъ XIV обѣдалъ въ часъ дня, au petit couvert, т. е. ѣлъ онъ одинъ, но стояли въ столовой знатнѣйшія особы Франціи, всѣ въ шляпахъ; безъ шляпы былъ только король. Садиться за столъ могъ лишь Monsieur, братъ короля, и то не иначе, какъ по его приглашенію, и то не сразу, а лишь послѣ второго приглашенія. За обѣдомъ Людовикъ XIV, по свидѣтельству Сенъ-Симона, обычно не разговаривалъ, но ѣлъ съ аппетитомъ. Сохранилось описаніе его ежедневнаго обѣда: закуски, большей частью, съ непонятными названіями: сальпиконъ, ми- ротонъ и т. д., шесть разныхъ суповъ одинъ за другимъ, два рыбныхъ блюда, телятина, два блюда фрикассе, четыре блюда дичи, шесть жаркихъ, два слад кихъ блюда и четыре компота. «Service de lа bouche» насчитывалъ 1500 человѣкъ. Остатки его въ 1793 году еще значились въ бюджетѣ подъ названіемъ: «La bouche de Capet».