Матвей Любавский: Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

О высоком авторитете профессора М. К. Любавского в среде дореволюционного поколения русской научной общественности свидетельствуют отзывы о нем и его ученых трудах академиков М. А. Дьяконова [57] РО РНБ. Ф. 270. Д. 11, 140. , М. М. Богословского [58] ОПИ ГИМ. Ф. 442. Д. 3–4, 42. , переписка по поводу подготовки сборника статей в его честь [59] Архив СПб ОИИ. Ф. 29. Д. 1. Л. 1-107. , сведения об обстоятельствах избрания исследователя членом-корреспондентом и действительным членом АН СССР [60] Архив РАН, Санкт-Петербург. Ф. 1. Оп. 1а. №. 164, 165; Ф. 2. Оп. 7-1913. № 25; Оп. 1. 1905. № 30; Оп. 17. Д. 168. . Работа М. К. Любавского на посту руководителя ОИДР отражена в материалах архива этой организации за 1917–1929 гг. [61] ОР РГБ. Ф. 203. П. 48. Л. 50–60 об., 118–120, 223–225, 26-229 об., 281–282, 362. О большой организаторской и теоретической работе историка в области советского архивоведения в первые годы становления Страны Советов свидетельствуют документы из фонда ГУАД за 1918–1926 гг. [62] ГАРФ. Ф. 5325. Оп. 1. Д. 37, 39, 106; Ф. 2. Д. 42, 142; Оп. 4. Д. 3; Оп. 5. Д. 14, 156; Оп. 7. Д. 174; Оп. 15. Д. 15; ЦГНХ СССР. Ф. 4360. Оп. 1. Д. 4.

Все эти источники только в сумме своей позволяют, хотя бы мозаично, наметить канву биографии историка. Они дают данные для обрисовки «внешней» стороны жизни М. К. Любавского биографии действия, а не внутреннего мира. Здесь они в какой-то степени дополняются материалами эпистолярного характера.

Эпистолярий ученого по объему невелик. В результате архивных поисков в 18 архивохранилищах Москвы, Санкт-Петербурга, Минска, Уфы выявлено около 150 писем М. К. Любавского, относящихся к концу XIX 20-м годам XX в. Крайняя неравномерность их распределения во времени существенная особенность, которая затрудняет полноценное воссоздание биографии. К тому же 70 % писем носят деловой, официальный или полуофициальный характер. Их можно сгруппировать в три раздела: 1) письма об университетских делах Н. А. Попову, В. О. Ключевскому [63] ОР РГБ. Ф. 239. К. 12. Д. 44; Ф. 131. К. 32. Д. 57; ОРФ ИМ. Ф. 4. Оп. 5. Д. 171. , М. М. Богословскому [64] ОПИ ГИМ. Ф. 442. Д. 50. , В. И. Ламанскому, М. А. Менэбиру, А. Р. Михайлову, М. Н. Сперанскому, В. Н. Щепкину, Ф. Е. Коршу [65] Архив РАН, Санкт-Петербург. Ф. 35. Оп. 1. Д. 850; Ф. 248. Оп 2. Д. 23; Ф. 171. Оп. 2. Д. 56; Ф. 172. Оп. 1. Д. 131; Ф. 254. Оп. 1. Д. 131; Ф. 254. Оп. 1. Д. 42; Архив РАН. Ф. 558. Оп. Д. 203. ; 2) письма по делам ОИДР Е. В. Барсову [66] ОПИ ГИМ. Ф. 450. Д. 18. Л. 111–114. , [67] ОР РГБ. Ф. 16, 111, 49. , В. М. Истрину [68] Архив РАН, Санкт-Петербург. Ф. 332. Оп. 2. Д. 84. , Г. Г. Писаревскому [69] ОР РГБ. Ф. 227, X, 3/1-в. , С. А. Белокурову [70] РГАДА. Ф. 184. Оп. 1. Д. 647, 1064. ; 3) письма-записки с приглашением прийти в гости или изъявлением благодарности за оказанные услуги А. С. Лаппо-Данилевскому [71] Архив РАН, Санкт-Петербург. Ф. 113. Д. 243. , П. Н. Сакулину [72] РГАЛИ. Ф. 444. Оп. 1. Д. 531. , А. А. Шахматову [73] РО ИРЛИ. Ф. 624. Оп. 14. Д. 3. , С. В. Бахрушину [74] Архив РАН. Ф. 624. Оп. 4. Д. 119. .

К сфере глубоко личных писем, где историк позволяет себе «раскрыться», можно отнести лишь письма М. К. Любавского к А. Е. Грузинскому, В. В. Розанову [75] РГАЛИ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 202; Ф. 419. Оп. 1. Д. 537. , В. И. Герье [76] ОР РГБ. Ф. 70. К. 48. Д. 13–16; К. 34. Д. 46. и С. Ф. Платонову [77] ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 2. Д. 1196. . Их мало, но они приходятся на переломные, очень важные периоды истории нашей страны (1906–1908 и 1917 гг.), по отношению к которым отчетливо обнаруживается проявление наиболее активных социально-политических мотивов и отношений личности, подготовленных предыдущим ее развитием, яснее всего обнаруживается ее характер [78] Мердин В. С. Принципы психологической характеристики типов личности // Теоретические проблемы психологии личности. М., 1974. С. 233. .

Для тех периодов жизни ученого, где налицо были архивные источниковые лакуны (особенно это характерно для последнего десятилетия жизни Любавского вторая половина 20-х начало 30-х годов), возникает необходимость привлечь материалы его научного наследия и рассмотреть их не только в историографическом, но и в биографическом ракурсе, извлечь из них информацию, важную для понимании историка как личности. Ибо то, как человек объясняет и комментирует поведение других людей и событий, позволяет исследователю предвидеть модель его поведения в той или иной ситуации [79] Москвичев С. О. Проблемы мотивизации в психологических исследованиях. Киев, 1975. С. 49; Бодалев А. А. Формирование понятия о другом человеке как личности. Л., 1970. С. 111; Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 620. . Состояние источников «биографического» комплекса (при всех его лакунах) и относительно хорошая сохранность дошедшего до нас опубликованного и неопубликованного творческого наследия М. К. Любавского дают возможность для решения основных задач нашей работы.