В. Виноградов - Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914

Россия после смерти Петра переживала нелегкие времена. Произошел колоссальный рост ее могущества и роли в международной жизни. Но какой ценой? Ни одна держава не может воевать почти сорок лет без ущерба для себя. Е. В. Анисимов констатирует: «Петр разорил собственную страну для создания новой армии»; «истощение народного хозяйства, сотни тысяч беглых на Дон и в Польшу, опустевшие деревни, гигантские недоимки в сборах налогов, бунты и мятежи – такова картина страны в конце петровского царствования» [53] Анисимов Е. В. Женщины… С. 35; Ключевский В. О. Указ. соч. С. 152 .

Правительство поспешило снизить подушную подать с 74 до 70 копеек в год, простило недоимки, вернуло из ссылки политических заключенных. Попытка сократить военные расходы не удалась, навести порядок в ведомстве, руководимом Меншиковым, помешала императрица. Как деликатно выразился П. А. Толстой, обнаружилось «несоответствие»: ведомству удалось отчитаться о расходовании только 10 миллионов рублей из выделенных 17 миллионов, но никто не потребовал наказать царицына любимца.

В наследии Петра оказались излишества внешнеполитического плана. Завоеванные в персидском походе 1722 года провинции (Астрабад, Гилян, Мазандаран, Дербент, Баку) стали тем жерновом на шее, который государству тащить было не под силу, налоги там не собирались, жители разбегались, войска (10 пехотных и 7 кавалерийских полков) маялись в непривычно жарком климате. Возникла уникальная ситуация: Верховный тайный совет мучился над вопросом – как бы избавиться от завоеванного? Казалось бы, нет ничего легче: вернуть Ирану. Но тот воевал с Высокой Портой, и неудачно для себя, так что добыча могла оказаться у Османской империи, от чего избави боже! Поэтому передача Персии земель растянулась на десять лет. В 1735 году российская армия вернулась на рубежи реки Терек.

Заботили и европейские дела. После победы в Северной войне и заключения в 1721 году Ништадтского мира распался союз с Данией, Польшей, Саксонией, Пруссией. Российского могущества соседи боялись, способствовать его наращиванию не желали, смерть Петра встретили со вздохом облегчения, перестав ощущать его тяжелую руку. В Копенгагене, сообщал посланник, при вести о кончине императора «подлые с радостью опилися было». Россия очутилась в малоприятном положении международной изоляции. Выход из нее виделся в заключении союза с ведущей европейской державой. Выбор не случайно пал на Австрию. А. И. Остерман в обоснование этой ориентации писал о совпадении «натуральных интересов» двух государств, и первым среди них называл «убавление турецких сил» [54] Анисимов Е. В. Россия без Петра… СПб., 1994. С. 107, 122; Соловьев С. М. Указ. соч. С. 243, 67 . Мнение о неотвратимости движения на юг, к Азову, и дальше, к морю, укоренилось в политическом сознании.

Остерману, который в течение 15 лет фактически возглавлял Коллегию иностранных дел (канцлер Г. И. Головкин фигурой крупного масштаба не являлся), принадлежит важная заслуга – разработка внешнеполитического курса послепетровского времени. Он, по замечанию ГА. Некрасова, усвоил «основные элементы внешнеполитической системы» Преобразователя [55] Некрасов Г. А. Роль России в европейской международной политике 1725–1739. М., 1976. С. 307 . Андрей Иванович сочетал в себе добродетели и пороки века Просвещения, был образован, начитан, знал несколько языков. Он принадлежал к тем иностранцам, для которых Россия стала не второй, а единственной родиной, в жены взял девицу из семейства Стрешневых, пустил в стране корни. Взяток он не брал, и, невиданное дело, отказывался даже от традиционных щедрых подношений по случаю заключения международного договора, обладал умом острым и аналитическим. И в то же время он был честолюбив, тщеславен, мстителен, склонен к интриге и нажил себе множество врагов. «По трупам соперников уверенно и медленно продвигался к власти ловкий Остерман», – писал Н. И. Павленко [56] Павленко Н. И. Указ. соч. С. 312 . Ответственности и связанной с ней кары он боялся в такой степени, что его привычка «заболевать», когда нужно было ставить подпись под «опасной» бумагой или принимать нежелательного посетителя, вошла в поговорку. У него случались даже «провалы в памяти», если вспоминать надлежало нечто неприятное.

Именно Остерман подал в 1725 году в Верховный тайный совет записку из рода тех, что ныне именуются ситуационным анализом, в которой ратовал за долгий и прочный союз со Священной Римской империей германской нации (Австрией). Общность интересов двух стран он находил прежде всего на турецком направлении. За плечами Габсбургской монархии – два века сопротивления османской экспансии в Европе, и в Вене были убеждены: счеты с турками еще не сведены. Даже коронационная присяга римского цесаря содержала пункт о борьбе с «неверными» [57] Bain R.N. The Daughter of Peter the Great. St. Clair Shores, 1969. P. 110; Крылова Т. К. Русско-турецкие отношения во время Северной войны. Исторические записки. Т. 10. М., 1941. С. 253 .