Назим Джафарли - Азербайджанское государство Сефевидов

И. П. Петрушевский и А. А. Рахмани, исследуя данный вопрос, сделали вывод, что после прихода к власти Шаха Аббаса I позиции кызылбашей в государстве ослабли, усилились персидские этнические группировки. Вследствие военной реформы Шаха Аббаса роль азербайджанской знати – кызылбашей была ослаблена, ликвидирована монополия кызылбашей на ношение оружия. Кроме того, Шах Аббас I ликвидировал наследственный переход к кызылбашам должностей. Согласно распоряжению шаха эту должность могло занять любое лицо. Создание армии из различных племен нанесло удар по традиции создания в Азербайджанском Сефевидском Государстве армии по племенному принципу. Начиная с этого времени кызылбаши не могли уже быть этнически едиными. А. А. Рахмани объясняет этот процесс сокращением численности кызылбашей в армии Шаха Аббаса I, созданием армейских частей из кызылбашей, гуламов, стрелков и артиллеристов, снижением роли кызылбашей в военных частях. И, наконец, перенос столицы из Газвина в Исфахан в 1598 году, сокращение ряда налогов в центре государства (Ираке) и другие основания указывают на то, что в начале XVII века процесс превращения Азербайджанского государства кызылбашей в персидское сефевидское государство был завершен (172, с. 35–38).

И. П. Петрушевский сообщает, что процесс превращения Азербайджанского Государства в персидское государство начался в начале XVII века и завершился в 1925 году с приходом в Иране к власти династии Пехлеви (163, с. 72).

Нельзя, однако, забывать, что размещением вместо кызылбашей гуламов и роспуском 22 тысяч корчу из военных частей кызылбашей Шах Аббас I стремился снизить роль кызылбашей в центральном государстве, потому что, как сказал он своим приближенным, «силой, способной оказать сопротивление шахской власти и стать к ней в оппозицию, могли быть только эти корчу». В силу этого шах приложил много усилий к тому, чтобы снизить их авторитет в армии, лишил их привилегий, отдав эти привилегии гуламам. Однако он этим и ограничился и не сумел полностью выполнить свою цель (76, с. 582–583). В то время, как каждый из конных корчу, состоящих из кызылбашей, получал в год жалованье в 9—15 туменов, каждый из гуламов, большей частью грузин и армян, получал жалованье в 5–8 туменов в год (76, с. 582). Значит, Шаху Аббасу I не удалось полностью снизить роль кызылбашей в государстве.

По нашему мнению, высказанная И. П. Петрушевским мысль о том, что превращение Азербайджанского Сефевидского государства в персидское государство завершилось в 1925 году, наиболее соответствует истине.

Следует отметить, что во времена перемен в шахстве новый шах какое-то время не выполнял свои обязанности во всей их полноте. Управление государством временно переходило в руки феодальной знати. Эту мысль подтверждают слова немецкого ученого Энгельберга Кемпфера. Он писал, что «каждый раз при появлении в стране каких-то перемен все испытывали страх, не зная намерений шаха. Придворные стремились завоевать расположение шаха, быть осведомленными об образе мыслей шаха и гармонизировать с ним свои поступки и деятельность либо, приблизившись к одному из приближенных шаха, обеспечить с дружеской помощью свои личные интересы и перекрыть дорогу соперникам, каждый старался предстать в лучшем виде» (40, с. 43–44).

В первоисточниках эпохи, в мемуарах европейских путешественников можно встретить много противоречивых мнений относительно жесткости или справедливости Сефевидских шахов.

Французский дипломат и предприниматель Тавернье пишет о Шахе Сулеймане, что «он любил выходить на охоту вместе со своими женами, поручал все дела своим визирям и редко вмешивался в дела страны. Бывало, что по 10–12 дней не появлялся на людях, и никто не осмеливался к нему обратиться» (76, с. 512–513). Высказывания Кемфпера о Шахе Сулеймане совпадают со словами Тавернье. Однако в отличие от них обоих Сансон, побывавший в 1683 году в Персии, называя 48-летнего Шаха Сулеймана «шахом, имеющим вид величественный и дружелюбный», писал: «Шах отличается добродушием, он приветлив. Он испытывает такую неприязнь к пролитию крови, что страдает даже от казней обыкновенных преступников… очень любит подданных. Для того, чтобы узнать нужды населения и проверить, как его чиновники обращаются с народом, часто, сменив шахский народ, появляется среди простого люда. Не раз шаха встречали по ночам в крестьянской одежде за покупкой хлеба и прочего». (182, с. 28–30).

На наш взгляд, Сансон написал правду: еще Шах Аббас I за справедливость получил прозвища «кабир» (великий) и «адиль» (справедливый). Тавернье, негативно отзывающийся о Шахе Сулеймане, именует Шаха Аббаса I «умным, деятельным», а Шаха Аббаса II – «очень умным падишахом, который интересуется всем, стремится всесторонне все изучить, собрать информацию обо всем и отовсюду и который во всем этом осведомлен». Тавернье пишет: «В целом персы (на самом деле – азербайджанцы – Д. Н.) наиболее умны, памятливы и находчивы из всех азиатских народов, и не отстают по уму и предприимчивости от европейцев» (76, с. 461).