Роберт Оганян - Москва – Кавказ. Россия «кавказской национальности»

Такие «спасательные работы» ведутся уже более пятнадцати лет. Ровно столько, сколько прошло времени после случившейся катастрофы с советским «Титаником».

Слава богу, образовавшаяся после этой геополитической катастрофы «воронка» не затянула тех, кто сумел своими силами добраться до той или другой стороны Кавказского хребта. Но теперь им предстоит вместе как-то обустраиваться – вместе или порознь – на этой земле, называвшейся некогда Советским, а ныне Большим Кавказом, от моря Черного и до моря Каспийского по обе стороны – к северу и югу от Кавказского хребта.

Пятнадцатилетие постимперского сосуществования России и Кавказа в составе СНГ совпало со 150-летием одной из самых тяжелых для Российской империи Восточных войн.

Она вошла в историю не только как Крымская, но и как очередная Кавказская война. В написанном вскоре после ее окончания историческом труде «Кавказская война» известный военный историк граф Василий Потто, напоминая о четырехмерных – двух морских и двух сухопутных – геополитических координатах Кавказа по отношению его к России, Западу и двух соседних с ним восточных держав, писал: «Какое русское сердце не отзовется на это имя – Кавказ, связанное кровной связью и с исторической и с умственной жизнью нашей Родины…» Достаточно беглого взгляда на географическое положение кавказского перешейка, лежащего между двумя морями и между Юго-Восточной Европой и Юго-Западной Азией – двумя главными путями, которыми азиатские народы совершали свои передвижения в Европу, чтобы понять тот фатум, который «приводил русский народ к столкновениям на Кавказе».

Этот «фатум» стал еще более чувствительным как для России, так и для всего Кавказа после того, как Закавказье, вместе со значительной частью Северного Кавказа, оказалось включенным в «расширенные» Вашингтоном рубежи Большого Ближнего Востока. Расчеты Москвы на создание некого «пояса безопасности» на южных границах России не оправдались. С началом глобальной антитеррористической войны (в один из ее фронтов стал превращаться и Кавказ) «пояс» вместе с расщепленной «осью зла» терроризма на Ближнем Востоке, в зоне Персидского залива, Афганистане становится источником опасности и геополитических вызовов как для России, так и для всего Кавказа.

Надо отметить в контрапункт, что название и подзаголовок книги родились из абсолютно личного наблюдения, когда на Курском (или уж – Бог простит за неточность – на Казанском) вокзале в Москве после отмены поездов на Ереван, на Тбилиси, на Баку и, наконец, на Грозный, бродили мрачные люди с лицом небритой кавказской национальности и спрашивали у билетных касс: «Москва – Кавказ? Есть что-нибудь?» Уехать хоть куда, а там видно будет. Год 1992 – не точное время распада великой империи, в которой нам выпало счастье и горе жить.

Но в тот момент даже «хоть что-нибудь» отсутствовало (а поездов на Ереван и Тбилиси, насколько мне известно, и до сих пор нет). И это состояние дел в отношениях Москвы и Кавказа не только более нетерпимо, а прежде всего неестественно как для Москвы, так и для Кавказа. Это состояние замершего на полустанке поезда. Зачем было бы тогда строить эпохальную железную дорогу по непростым рельефам местности?

Воистину, Кавказ со мною и во мне! Никуда не деваться нам от этой реальности Москвы, да и всей России, от смешанных браков и детей двойного, а то и тройного-четверного этнического происхождения!

Подзаголовок этой необычной книги «Россия "кавказской национальности"» тоже подсказала сама жизнь. Вот одна из историй, во множестве происходящих на улицах Москвы. Приключилась она с одним нашим коллегой, земляком бывшего президента непризнанной республики Абхазия Ардзинба, тоже когда-то сотрудником Института Востоковедения РАН. В Московском метрополитене его остановил для плановой (предобеденной) проверки документов молодой страж правопорядка, наверняка получивший от своего начальства указание «бдеть» в связи с объявленной либо ожидаемой «повышенной опасностью террористических действий». При себе у рассеянного российского ученого паспорта не оказалось. Вид у него явно был «кавказской национальности». Поэтому на вопрос, кто он и откуда, коллега с ироничным подтекстом ответил, не скрывая происхождения своего «лица»: «Россиянин я, но, как видите, кавказской национальности». Отец у него армянин, мать – русская, и по-русски он говорит без какого-либо акцента. У него, судя по всему, были полные основания идентифицировать себя не только россиянином, но и русским. Так сказать, русский с кавказской внешностью, отказавшийся стать гражданином Грузинской Республики, от которой Абхазия откололась. Поэтому и принял российское гражданство, вот только паспорта по небрежности, свойственной многим ученым, у него при себе не оказалось.