Рой Медведев - Революция и Гражданская война в России 1917—1922

В одной из своих статей Дж. Биллингтон свидетельствовал: «Некоторые из западных историков продолжают рассматривать Октябрьскую революцию как случайное вмешательство разрушительной стихии и не видят в ней никакого глубокого смысла, а на ее последствия смотрят со смешанным чувством растерянности и бессильного гнева, с каким обычно встречают вмешательство бессмысленных стихий в человеческие дела» [16] Мировая политика. 1966. Апрель. С. 457. .

Этим утверждениям нередко противостоят прямо противоположные утверждения о неизбежности и неотвратимости свершения и победы Октябрьской революции. «Если даже и можно говорить, – писал бывший коминтерновец И. Бергер, – что Ленин и окружавшие его большевики “совершили” революцию, все же еще ближе к правде утверждение, что они сами были результатом “совершившейся” революции. Я лично убежден, что существовало движение, которое нельзя было уже ничем и никак остановить и которое вынесло в первые ряды Ленина и его соратников. Я не хочу умалять значения нескольких десятилетий подготовительной работы русских революционеров, но я утверждаю, что главной причиной победы большевиков в октябре было то, что за них был народ» [17] Бергер И. Крушение поколения: Воспоминания / Пер. с англ. Я. Бергера. Firenze: Aurora, 1973. С. 19. .

«Что произошло в 1917 году? – восклицал такой открытый враг большевиков, как И. Бунин. – Произошло великое падение России, а вместе с тем и вообще падение человека. Неизбежна ли была русская революция или нет? Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все недостатки, Россия росла, цвела, со сказочной быстротой развивалась и изменялась во всех отношениях. Революция, говорят, была неизбежной, ибо народ жаждал земли и таил ненависть к своему бывшему господину. Но почему же эта будто бы неизбежная революция не коснулась, например, Польши и Литвы? Или там не было барина, не было недостатка в земле и вообще всякого неравенства? И по какой причине участвовала в революции Сибирь с ее допотопным обилием крепостных уз? Нет, неизбежности не было, а дело было все-таки сделано и под каким знаменем? Сделано оно было ужасающе, и взамен синайских скрижалей, взамен Нагорной проповеди, взамен древних божеских уставов в Россию пришло нечто новое и дьявольское» [18] Бунин И. А. Под серпом и молотом. Лондон; Канада, 1975. С. 211–212. .

Иного мнения придерживался русский религиозный философ Н. Бердяев. «Очень важно помнить, – писал он в книге “Истоки и смысл русского коммунизма”, – что русская коммунистическая революция родилась в несчастье и от несчастья, несчастья разлагающейся войны – она не от творческого избытка родилась. Впрочем, революция всегда предполагает несчастье, всегда предполагает сгущение тьмы прошлого. В этом ее роковой характер. Новое либерально-демократическое правительство, которое пришло на смену после февраля, провозгласило отвлеченные гуманные принципы, отвлеченные начала права, в которых не было никакой организующей силы, не было энергии, заражающей массы. Положение Временного правительства было настолько тяжелым и безысходным, что вряд ли его можно строго судить и обвинять. Керенский был человеком революции, ее первой стадии. Никогда в стихии революции, и особенно революции, созданной войной, не могут торжествовать люди умеренных, либеральных взглядов. Принципы демократии годны для мирной жизни, да и то не всегда, а не для революционной эпохи. В революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди, склонные и способные к диктатуре. Только диктатура могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии… Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным отношениям. И он победил, он нашел лозунги, которым народ согласился подчиниться. В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. России грозила полная анархия, анархический распад, – но он был остановлен коммунистической диктатурой» [19] Цит. по газ.: Русская мысль. Париж, 1974. 8 августа. .

Лев Троцкий считал, что Февральская революция уже в 1916 году стала неотвратимой, однако перерастание ее в пролетарскую и социалистическую революцию в октябре 1917 года было результатом деятельности Ленина и в меньшей степени его, Троцкого. Троцкий писал позднее: «Если бы Николай пошел навстречу либералам и сменил бы Штюрмера на Милюкова, то развитие событий отличалось бы несколько по форме, но не по существу. Накопившиеся социальные противоречия должны были прорваться наружу и, прорвавшись, довести свою очистительную работу до конца. Перед напором народных масс верхушечные комбинации монархии с либерализмом имели эпизодическое значение и могли оказать влияние на порядок явлений и число действий, но не на общее развитие драмы и еще менее на ее грозную развязку» [20] Троцкий Л. Д. Февральская революция. Берлин, 1931. С. 124–125. .