Эдуард Белтов - Второй фронт Иосифа Сталина

Приложение к постановлению Совета по эвакуации

Совершенно секретно

Список мастеров искусств

Большой театр

Держинская К. Г, Нежданова А. В., Степанова Е. А., Обухова Н. А., ШтейнбергЛ. П., ГельцерЕ. В., СавранскийЛ. Ф., МонаховА. М.

Малый театр

ЯблочкинаА. А., Климов М. М., Остужев А. А., Яковлев Н. К., Турчанинова Е. Д., Массалитинова В. О., Любимов-Ланской Е. О., Ленин М. Ф., Нароков М. С.

МХАТ

Немирович-Данченно В. И., Леонидов Л. М., Качалов В. И., Книппер-Чехова 0. Л., Лилина М. П., Москвин И. М., Тарханов М. М., Вишневский А. Я, КореневаЛ. М., Шевченко Ф. В., Халютина С. В., Изралевский Б. Л., Подгорный Н. А.

Остальные театры Москвы

Михоэлс С. М., Пульвер Л. М., Курихин Ф. И., Волков Я. М., Бравин Н. М.

Художники

Грабарь И.Э., Кардовский Д. Н., Крымов Н. П., Лансере Е. Е., Мешков В. Н., Нестеров М. В., Бакшеев В. Н., Юон К. Ф., Федоровский Ф. Ф., Ульянов Н. П., Бялыницкий-Боровский В. В., УЛЬЯНОВ П. А.,

Бируля В. К., Чернышев Н. М., Яковлев Н. М., МоравовА. В., Кельин П. И., Струнников Н. И., Туржанский Л. В., Меркуров С. Д., Мухина В. И., Павлов И. Н., Моор Д. С., Дени В. Н., Радаков, СварогВ. С., Менделевич

Архитекторы

Веснин А. В., Веснин А. А., Рыльский И. В., Семенов В. Н., Щусев Д. В., Жолтовский И. В., Гельфрейх

Композиторы и музыкальные деятели

Глиэр Р. С., Мясковский Н. Я., Шапорин Ю. А, Василенко С. Н., Прокофьев С. С., Гольденвейзер А. Б., Игумнов К. Н., Нейгауз Г.Г, Цейтлин Л. М., Козолупов С. М., Табаков М. Н., Юдина М. В., Сибор В., Аргамаков, Ламм И., Эккерт К., Данилин Н.

Драматурги и писатели

Билль-Белоцерковский В. Н., Сергеев-Ценский С. И., Вересаев В. В., Серафимович А. С., Гладков Ф. В., Бахметьев М. М., Купала Я., Колос Я., Федин К. А., Новиков-Прибой А. С., Пришвин М. М., Сейфуллина Л. Н., Маршак С. Я., Чуковский К. И.

Эвакуируются, согласно директиве НКВД, узники тюрем на Украине.

Из воспоминаний жительницы Павлограда Евдокии Афанасьевны Добычниковой, арестованной в феврале 1941 года, узницы Днепропетровской тюрьмы НКВД (август 1941 года):

"В ночь на 7 августа около трех тысяч узников погнали на восток. Через два месяца (! - Э. Б.) мы были в Донецке. Узников, выбившихся из сил, конвой пристреливал".

Из воспоминаний Ольги Иванчук:

"В конце июня 1941 года, когда советские войска убегали от немецкого наступления, были истреблены почти все заключенные тюрьмы в Дубно. В камеры стреляли из коридора через "кормушки", а на четвертом этаже через "кормушку" бросали гранаты".

А пока шесть классных вагонов и один багажный, под завязку набитые мастерами искусств, движутся на Восток, туда же движутся и другие составы.

История повторяется, и повторяется "Крутой маршрут" Евгении Гинзбург образца тридцать восьмого года. Только маршрут выходит, пожалуй, покруче.

Август 1941 года. Из воспоминаний М. Штейнберг, отдавшей ГУЛАГу в общей сложности почти тридцать лет, в то время - заключенной Кировоградской тюрьмы.

"Настроение у всех в камере было ужасное. Просто ужасное. В тот же самый крохотный "волчок" каждый день, буквально каждый день мы видели, что двор наполняется заключенными, что во дворе стоит стол, покрытый красной скатертью, что за этим столом сидит пять человек, иногда трое, что гора дел на этом столе, и одного за другим к нему вызывают... Два вопроса, только два вопроса, два-три слова. Суд длился ровно две минуты. Тут же говорили: "Расстрел". То есть все, кого выводили во двор, уже не возвращались в свои камеры. Их сразу отводили в смертный корпус. Причем в корпусе этом держали их не 24 часа, а расстреливали гораздо быстрее.

Мы видели все и слышали: обвинения были такие ничтожные, такие никчемушные, что не только не было никакой гарантии, что ты сама не получишь такой же приговор, - скорее наоборот.

Когда нас выводили на прогулку, то среди конвоиров был один, который явно расстреливал. У него лицо было такое. Уверена, что он расстреливал.

Во дворе были высокие каменные стены, и в них такие маленькие дырочки - на уровне человеческого роста. Откуда взялись эти дырочки? Конечно, это следы пуль. К моменту отправления нас на этап Кировоградская тюрьма почти очистилась. Остался тот последний этап, с которым администрация не знала, как поступить. Такое у меня впечатление. То ли просто расстрелять, то ли отправить в тыл. Все, кто остался в этом последнем этапе, не имели приговоров.

31 июля вечером вывели нас во двор. Причем уже никого не вызывали по фамилиям. Просто открывали двери камер: "Выходи, все с вещами!" Вывели уже не на обычный прогулочный, а на какой-то большой, входной двор. Я пыталась тогда же подсчитать, сколько людей идет со мной, но не смогла. Конвой зверствовал: нас поставили на колени, потом посадили. Ни оборачиваться, ни разговаривать ничего подавали. За мной было, наверное, рядов двадцать. Потом я пыталась сделать то же на этапе - и опять не смогла: этап растянулся на очень большое расстояние. Это была большая колонна. Для чего я пыталась рассчитать, сколько людей на этапе? Просто было интересно, сколько идет со мной людей.