Юрий Жуков - Тайны Кремля

Следовательно, советскому руководству хотя бы на тот период, пока он в запланированном рывке не сумеет создать достаточно мощной оборонной промышленности, не вооружит должным образом, на самом современном уровне армию и флот, предстояло сделать очень многое. Убедить западные демократии в своей надежности как партнера и возможного военного союзника. Доказать, что с СССР следует обращаться так, как он того заслуживает в силу своего геополитического положения и экономического потенциала. А для того необходимо было не на словах, а на деле отрешиться от прежней одиозной позиции в обеих ипостасях своей внешней политики — и коминтерновской, и государственной. И вместе с тем максимально приблизиться по политической системе к стандартам демократии.

Сразу же наиболее заметными, очевидными оказались перемены, затронувшие Коминтерн. Выразились же они поначалу в смене в начале 1935 года Молотова на посту генерального секретаря ИККИ Георгием Димитровым. Человеком, снискавшим широкую популярность и симпатии как мужественный и стойкий антифашист. Сумевшим на Лейпцигском процессе не только противостоять нацистскому «правосудию». Заставившим признать свою невиновность и, следовательно, всю надуманность обвинения, подтасовку фактов, провокационность самого повода для процесса — поджога здания рейхстага.

Но собственно кардинальная смена курса Коминтерна, его тактики и стратегии, произошла несколько позже, в июле 1935 года, на его далеко не случайно последнем, 7-м конгрессе. Именно тогда и была провозглашена самой главной задачей международного коммунистического движения предотвращение угрозы новой глобальной войны. И ради того — отказ от раскола рабочего движения, его партийных и профсоюзных организаций, единство действий с социал-демократами, Социнтерном. Сплочение и со «средним классом», создание на его основе народных фронтов. И цель: защитить мир, защитить безопасность не только СССР, но всех стран, их национальные интересы, не допустить агрессии со стороны Германии, Италии, Японии. Словом, 7-й конгресс Коминтерна потребовал широко использовать, сделать основной ту форму борьбы, которую сам же отвергал и даже прямо запрещал еще осенью 1934 года. Осуждал, ибо расценивал ее как отказ от принципов интернационализма, скатывание к национализму.

Практически одновременно кремлевское руководство приступило и к реформированию политической системы Советского Союза. Однако здесь следует отметить заслуживающее самого пристального внимания обстоятельство. Внешний, международного характера, фактор не явился в данном случае решающим, а стал всего лишь своеобразным катализатором, только ускорившим и без того естественный ход событий, зашедшие весьма далеко глубинные процессы.

В середине 30-х годов СССР вступил в принципиально новый этап своего существования. Благодаря выполнению, хотя и далеко не полностью, первого пятилетнего плана, превратился из страны отсталой, аграрной в развивающуюся, аграрно-индустриальную. Однако именно в тот момент основная движущая сила, обеспечившая мощный рывок, позволившая сделать его без необходимых затрат или инвестиций — дух революционной романтики, искренняя и чистая вера в возможность «построить» социализм, да к тому же всего за четыре-пять лет, сразу вслед за тем приступить к «возведению светлого здания коммунизма», — исчерпала себя. Порыв энтузиазма просто не мог длиться дольше. Иссяк.

На смену эйфории постепенно стало приходить трезвое осознание не столь уж обнадеживающей реальности. Понимание того, что светлое будущее не только не наступило, но все еще весьма далеко. А впереди долгие, столь же трудные годы тяжкого, упорного, да к тому же и обыденного, рутинного труда. Труда, который действительно преобразует со временем Советский Союз. Позволит, но очень не скоро, стать ему мощной современной индустриальной державой, ничуть не уступающей ни в экономическом развитии, ни по уровню жизни населения ведущим промышленным странам мира. Таким, как США, Германия, Великобритания. Надежды, как слишком часто бывает, развеялись, оставив мечты несбыточными и породив неизбежное разочарование. Столь же сильное, а возможно и большее, нежели у части коммунистов при переходе к НЭПу. Только на этот раз оно охватило не только коммунистов, а значительно большую часть населения. Всех тех, кто поверил вождям, пропаганде, настойчиво убеждавших: нужно совсем немного потерпеть. Обещавших: как только завершится первая пятилетка, жизнь сразу станет лучше.