Владимир Большаков - Голубая звезда против красной. Как сионисты стали могильщиками коммунизма

В 2001 г. Яковлев, вспоминая о своей деятельности, признавался: «На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить — другого пути не было. Мы должны были — и в этом специфика перестройки тоталитарного строя — сломать тоталитарную коммунистическую партию» [175].

Во вступительной статье к изданию «Черной книги коммунизма» на русском языке Яковлев говорил об этом периоде еще более откровенно:

«…Я много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других “классиков” марксизма, основателей новой религии — религии ненависти, мести и атеизма. Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших “орбитах” режима, в том числе и на самой высшей — в Политбюро ЦК КПСС при Горбачеве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чем держался режим, — это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели. Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения — держали при себе. После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды “идей” позднего Ленина. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и “нравственным социализмом” — по революционаризму вообще. Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала» [176].

В феврале 1989 г. во время встречи с партийно-хозяйственным активом Черемушкинского района Москвы А. Н. Яковлев, отвечая на вопрос о своем отношении к сионизму, сказал: «Относительно сионизма. Есть тут (это моя личная точка зрения) определенное непонимание. Есть ведь сионизм религиозный, и, я думаю, он может иметь право на существование… Если говорить о религиозном сионизме, то, как к любой традиции, к нему надо отнестись с уважением….Есть сионизм политический, и отрицать этого нельзя». («Откровенно, по-партийному». Информационный бюллетень «Слово “Науки”», 17.02.1989). Эта «личная» точка зрения Яковлева была воспринята сионистами, как индульгенция на выход из подполья и открытую сионистскую деятельности в СССР. Особенно, если учесть, что уже в 1988 г. Горбачев дал разрешение на открытие в СССР первой ложи сионистского масонского ордена Бнай Брит.

В 2003 г. Яковлев говорил, что еще в 1985 г. предложил Горбачеву план изменений в стране, однако Горбачев ответил, что пока «рано». Он тогда еще не решил, что «с советским строем пора кончать», выжидал, готовился вычистить из ЦК всех своих противников. Яковлев также отмечал, что ему приходилось преодолевать сильное сопротивление части партийного аппарата «Для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить. Я сам грешен — лукавил не раз. Говорил про «обновление социализма», а сам знал, к чему дело идет», признался он задним числом в своем предательстве. (Независимая газета, 2.12.2003).

Свое 80-летие Яковлев решил отметить на родине, в Ярославле. Главное чествование должно было состояться в областной библиотеке имени Некрасова. Однако праздник не удался: ярославцы встретили земляка плакатами «Иуда всех времен» и «Яковлев — позор Ярославля». Охрана буквально протаскивала «архитектора» через кордон ветеранов, под громогласное скандирование «И-у-да!» Кто-то бросил в лицо юбиляру тридцать серебряных монет… «Отпраздновав» таким образом свой юбилей, Яковлев прожил недолго: ровно через год он умер в Москве. Как сообщалось — «после тяжелой, продолжительной болезни».

Сейчас уже мало кто сомневается в том, что Бафомет-Яковлев был именно тем кукловодом, через которого Запад руководил всеми действиями Горбачева и его командой «перестройщиков». В самой этой команде, увы, политическая слепота странным образом сочеталась с удивительной покорностью Горбачеву и Яковлеву, что говорит не столько о зомбировании последнего Политбюро в истории КПСС, сколько свидетельствует о его идейной бесхребетности и угодничестве перед начальством. Яковлева в этой команде не любили. Но и ничего не сделали, для того, чтобы его остановить. Бессилен оказался даже шеф КГБ Крючков. Только, уже отсидев после путча ГКЧП в Матросской Тишине, он осмелился признать, что «начало развала СССР сегодня можно точно датировать приходом к власти Горбачева» (Гласность, 31 мая 1996, с. 8).