Николай Павленко - Птенцы гнезда Петрова

Автор Записок не упускал случая отметить детали аудиенций, имевшие престижный характер. Он, например, не преминул упомянуть, что польский король прислал за Шереметевым карету, зело богато позолоченную . Не ускользнул от его внимания и факт проводов боярина Августом II до самых дверей . Зато надежда прояснить суть переговоров оказалась тщетной. Автор утаил их содержание, ограничившись интригующей фразой: Король говорил с боярином много тайно . О чем?

О содержании переговоров в Вене, Риме и Венеции Записки тоже ничего не сообщают. Их автор становится словоохотливым, лишь когда заходит речь о церемониях, подчеркивавших уважительное отношение иностранных дворов к боярину. На торжественном приеме, устроенном цесарем, Шереметев стоял на особливом месте при столе . Во время пребывания в Венеции Бориса Петровича, отдавая почесть , угощали сахарами и конфетами на ста осмидесяти блюдах , а вином – в 60 бутылках. Знаки внимания ему оказал и папа римский, приславший на подворье рыб многих и сахаров и вин разных множество, блюдах на семидесяти . Упор на обилие угощений как на свидетельство уважения к гостю сделан и при описании церемонии вручения Шереметеву мальтийского креста и посвящения его в кавалеры ордена: …в кушанье и питье многое было удовольствие и великолепность, также и в конфектах .

Интересны зарисовки того, что изумляло русского человека, оказавшегося далеко за пределами родной страны.

Жителей равнины, естественно, удивили горы, которые автор Записок назвал великими, превысокими и предивными . Незабываемое впечатление на путешественников произвели последствия землетрясения, от которого многие палаты совсем попадали, иные попортились , а также действующие вулканы Везувий и Этна. Об Этне на Сицилии сказано, что она горит великим пламенем и, кроме того, выбрасывает на поверхность огненные превеликие камни , а по склонам вулкана текут источники огненные .

На обратном пути путешественники стали свидетелями таинства природы, потрясшего их. В красочном и эмоциональном описании извержения Везувия передана гамма чувств автора Записок – страх, беспомощность, обреченность, изумление: В бытность боярскую в Неаполе тутошние жители два дни были в великом страхе и ужасе от горы Везувий, горящей непрестанно, потому что в те два дни превеликой из оной горы исходил огонь, был гром, треск и шум и кидало вокруг горы мили на три и на четыре большие огненные каменья, многие же с той горы протекли огненные лавы, причем живущих около сей горы пожгло, побило и переранило каменьями многих людей, так же и всякие пожгло заводы, от чего в город Неаполь збежалося народу с тритцать тысяч .

Менее содержательны описания городов, госпиталей, церквей и т. д. О монастыре святого Франциска в Риме сказано, что в нем живут всех знатных особ дочери-девицы . В монастыре – церковь, она весьма украшена марморами (мраморными статуями. – Н. П.), резьбами и обитьями, и келии преизрядные . Как было организовано обучение дочерей-девиц , какие марморы предстали взору путешественников – об этом ни слова, как ни слова об архитектурных достопримечательностях Неаполя. Об облике города написано так: …строение в нем палатное хорошее, а паче церкви преизрядные украшением всяким, предорогими живописьми, а больше марморами . Столь же лаконична запись о Падуе: …город великий, и строение в нем старинное… академии докторские преславные .

Даже описание крепости на Мальте, представлявшей для человека военного, каким был Шереметев, особый интерес, не отличалось подробностями и дано в том же ключе, что и описание городов или храмов. Крепость, осмотренная Борисом Петровичем в сопровождении мальтийских кавалеров, зело искусно зделана и крепка и раскатами великими окружена, а паче же премногими и великими орудиями снабдена .

В Риме путешественникам показали госпиталь и приют. И тем и другим они были удивлены и в то же время не проявили интереса к организации этих учреждений, их финансированию и т. п. Их поразило то, что в госпитале всякому особливые учинены постели мягкие и всякая нужда больным и за всяких ходит особливый человек . В приюте находилось более 2 тысяч девок больших и малых , у каждой из них особая постеля с белыми простынями . Все здесь трудились: девочки вязали чулки, а взрослые ткали сукно.