Олег Гоков - Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895) - по русским источникам

Перед тем как переходить к рассмотрению процесса формирования ПКБ, следует остановиться на ее первых инструкторах. Это необходимо, поскольку в последнее время стали появляться публикации, где о них даются совершенно превратные сведения. Так, например, А. Б. Широкорад в своей популярной работе писал буквально следующее: «Вскоре в Персию был направлен полковник Генштаба Домонтович с несколькими отобранными им урядниками Кубанского кавказского войска – виртуозами в джигитовке, стрельбе и владении холодным оружием» [171]. Но на деле А. И. Домонтович был подполковником, а военная миссия состояла не только из представителей Кубанского казачьего войска, и не только из урядников. Вопрос о выборе и характеристиках инструкторов важен также в свете дальнейшей истории бригады, поскольку дает яркое представление о способах отбора кандидатов, об их моральных качествах и личных целях. Уже при наборе первой партии инструкторов проявились все положительные и отрицательные особенности этого процесса, характерные для всей истории ПКБ.

Формально члены военной миссии назначались по выбору командующего войсками на Кавказе. Однако фактически подбор кандидатур был возложен на Заведующего обучением персидской кавалерии. «В Тифлисе я доложил о результате командировки и получил разрешение, согласно контракта, выбрать по своему усмотрению в состав военной миссии 3-х офицеров и 5 урядников», – вспоминал А. И. Домонтович [172]. П. П. Павлов 23 февраля 1879 г. обратился с письмом к наказному атаману Терского казачьего войска генерал-лейтенанту Александру Павловичу Свистунову. В нём говорилось буквально следующее: «Во исполнении… высочайшей воли… назначить для… командировки состоящего для поручений при вверенном мне штабе ГШ подполковника Домонтовича, предоставив его усмотрению выбор остальных членов из Кубанского и Терского казачьих войск [173]…Офицеры, выбранные подполковником Домонтовичем, во время пребывания их в Персии должны числиться, не занимая вакансий, в частях, откуда будут назначены, пользоваться производством в чины по вакансии и сохранять содержание от казны в размере получаемого ими жалования» [174]. Такое же предписание получил и наказной атаман Кубанского казачьего войска генерал-лейтенант ГШ Николай Николаевич Кармалин.

Прибыв в Екатеринодар, где предполагал подготовиться к службе в Иране, исходя из указанных распоряжений, А. И. Домонтович обратился к означенным начальникам. У наказного атамана Кубанского казачьего войска он попросил назначить 3 урядников. Тот выполнил просьбу, отослав в распоряжение подполковника Евсеева, Рудя и Лактина. Первые два, по сообщению А. И. Домонтовича, отлично знали строй. Лактин же «ещё в Тегеране был… прикинут посольством», поскольку уже бывал в Персии: он сопровождал полковника Николая Григорьевича Петрусевича в его разведывательной поездке по северо-восточным провинциям Ирана в 1879 г. [175]Однако этот «опыт», как оказалось, не пригодился. «Из продолжительной, чрезвычайно полезной и интересной поездки с Петрусевичем Лактин вынес только одно – страсть к вину» [176]. Если выбор 3 урядников мало зависел от А. И. Домонтовича, то двух офицеров он выбрал сам. Сложно сказать, чем именно руководствовался подполковник в этом выборе. Но даже из его воспоминаний следует, что либо принцип пользы делу тут играл подчиненную роль, либо же он недостаточно хорошо разбирался в людях.

Первым был есаул Иван Николаевич Братков – младший офицер Ставропольского казачьего юнкерского училища [177]. А. И. Домонтович знал его мало. В воспоминаниях он пишет, что «познакомился… с ним месяца за 4 до того… видел его не более двух раз и то в большой и пожалуй в слишком весёлой компании». Но И.Н. Братков привлек внимание подполковника «своей оригинальной, резко очерченной натурой». «Он отличался твёрдым и самостоятельным характером… Репутация хорошего строевого офицера окончательно решила дело в его пользу» [178]. Однако для есаула должность, предложенная А. И. Домонтовичем, была лишь средством поправить положение. Об этом красноречиво свидетельствует его ответ на телеграмму подполковника, в которой тот упомянул о 5000 рублей содержания от персидского правительства. «Согласен, согласен, согласен», – сообщил есаул [179]. Лишь по прошествии времени А. И. Домонтович пожалел о своем выборе, хотя о том, что именно заставило его это сделать, к сожалению, остается только догадываться. «Происходя из офицеров бывшего линейного войска [180], – писал подполковник о И. Н. Браткове, – он отличался твёрдым и самостоятельным характером. Малообразованный, но нахватавшись хлёстких и ходячих мнений и фраз по Писареву [181], Чернышевскому [182]и другим, он с большим апломбом импонировал этим на окружающих его, большею частью скромных и вовсе не отличающихся начитанностью товарищей» [183]. Скорее всего, цель и характер И. Н. Браткова приводили к конфликтным ситуациям с командиром. На это есть косвенные указания с донесениях А. И. Домонтовича. Однако что-то определенное утверждать сложно.