Сергей Мельгунов - Судьба императора Николая II после отречения. Историко-критические очерки

Первый министр юстиции Вр. Пр. не согласен, по-видемому, с таким логическим построением. В интервью, данном сотруднику «Посл. Нов.» 18 февраля 36 г. в связи с докладом гр. Коковцева и своим контрдокладом «Трагедия и гибель царской семьи», он возражал «обличителям»: «На каком основании они полагают, что Вр. Пр., взявшее в свои руки власть после падения монархии, должно было выполнять… функции охраны царской семьи… Революционная власть могла считать себя вправе предать царя и его ближайших сотрудников революционному суду… Мы этого не сделали и в марте об этом не думали (?!). Почему?.. Да потому, что отношение Вр. Пр. к царю вытекало не из нашего долга перед павшей династией, а из тех революционных идей, которые мы имели. Основная идея заключалось в том, чтобы не возбуждать чувства мести, естественной в первый момент в народных массах. Наша задача заключалась в том, чтобы из соображений простого человеколюбия сохранить жизнь не только государя, но и всех бывших сановников». Керенский был бы, пожалуй, в некоторой степени прав в утверждении первого своего тезиса, если бы революционное правительство имело другое происхождение.

Соколов считал, что в желании раскрыть «вину» Царя и Царицы и лежит основная причина произведенного ареста.

Составители «Хроники Февральской революции» одним из поводов заключения царя под стражу выставляют то соображение, что Николай II, находясь в Ставке без «прямого, непосредственного надзора», нарушил поставленное ему условие (кем?..) не сноситься по прямому проводу с женой секретным шифром. Слишком поспешное заключение всегда более или менее добросовестных составителей «Хроники» очевидно: такая шифрованная телеграмма действительно впоследствии (в мае) была обнаружена в царских бумагах, отобранных в Царском Селе, и возбудила некое волнение, пока не была расшифрована и не обнаружилась ее полная политическая безобидность: «Целую крепко. Здоров». (Пок. Кобылянского.)

Цитирую по книге ген. Дитерихса «Убийство царской семьи». В ней невероятно много небылиц. Но ген. Дитерихс, на которого приказом адм. Колчака 17 янв. 19 г. было возложено «общее руководство» по расследованию Екатеринбургского убийства, имел в руках и подлинные показания.

Отсюда Дитерихс делает заключение, что арест принципиально был решен 5 марта.

У Полнера и запрос в Лондон и ответ английского правительства (о нем позже) происходят до постановления об аресте царя.

Формально на свой пост Набоков был назначен лишь 14 марта.