Игорь Шафаревич - Большая тайна Малого народа

Вот такой сверхорганизм и возник в виде еврейства. Его возникновение заняло более двух тысячелетий и включало создание религиозной концепции избранного народа, идеологии классического иудаизма и кагальной организации, многочисленных еврейских организаций (типа ордена Б’най Б’рит) и других «закрытых» еврейских обществ современного Запада.

В истории встречаются и другие человеческие объединения, аналогичные сверхорганизму. Яркий пример – большевизм, опирающийся на «партию нового типа». Именно от большевизма нам сохранилось наиболее яркое описание этого явления «изнутри» – свидетельство руководящего большевика Пятакова. Это его рассказ (во время поездки за границу) своему бывшему партийному товарищу, записанный, а потом опубликованный там. Пятаков подчеркивает именно отказ от своей индивидуальности ради слияния с партией, жертву «гордостью, самолюбием и всем прочим». Он даже заявляет, что если партия признает черным то, что ему видится несомненно белым, то и он заставит себя считать так же. Он описывает, как мучительно такое «насилие над собой». Сравнительно с этим «отказ от жизни, выстрел в себя из револьвера – сущие пустяки». Но все искупается необыкновенным чувством «чести и счастья» быть в рядах партии, «делающей невозможное возможным». (Полный текст сохранившегося рассказа Пятакова я привел в своей книге о социализме.) И параллелизм здесь не случаен: речь идет о духовно родственных явлениях. Если Шахак называет средневековые еврейские общины, построенные по типу кагалов, «одним из самых “закрытых” и тоталитарных обществ во всей человеческой истории», то неудивительно, что сложившаяся там духовная традиция была незаменима для создания тоталитарного общества XX в. Если Гершензон пишет, что в еврействе народная воля «должна была пропитать личную волю каждого индивидуума», то это напоминает слова Пятакова, что «идейный большевик-коммунист» будет считать черным то, что, как он видит, белое, если таково решение партии.

Именно благодаря этим качествам «сверхорганизма», созданным за несколько тысячелетий, еврейское участие в образовании нового «сверхорганизма» оказывается особенно эффективным. Мы пережили это в русской революции 1917 г. и последовавшие десятилетия. Когда же, в силу самых естественных причин, число евреев в руководящем слое общества упало (лишь сравнительно с прежним – оставаясь значительно выше доли в населении), то и коммунистическая власть распалась. Россия была подчинена другому, капиталистически-спекулятивному укладу – и в этом повороте еврейское влияние оказалось столь же доминирующим.

2. «Судьбы еврейского народа»

Розанов, много думавший о роли евреев в нашей жизни, писал: «Ни об одном еще народе не хочется так сказать, что он – с “призванием”, будь то добро или зло, свет или тьма. Факт – в некоторой специализации, в существовании “исключительных способностей”; некоторого “штанд-пункта” в бытии ли историческом, в психологии, “умоначертании”». Можно ли из известной истории того, как формировалось еврейство, вывести, в чем заключается это «призвание»? Ведь это, собственно, то же, что ответить на вопрос, в чем «смысл» или «цель» истории еврейского народа. Можно сразу же отмести такие вопросы, как «слишком неопределенные» и «не имеющие смысла». Но вот великий композитор – Шостакович – писал, по поводу именно той области, которой он посвятил свою жизнь: «Смысл в музыке – это для многих звучит непривычно… Но, несмотря на их наивность и даже грубость, эти вопросы, несомненно, имеют право на существование». Может быть, тогда это верно и в отношении вопросов о смысле в истории? И уж тут трудно не согласиться с Розановым – если по поводу какого народа, то, прежде всего, еврейского, такой вопрос оправдан всей историей. Другое дело, что вопросы эти предельно трудны. И Достоевский предупреждал, что для ответа на них «не пришли еще времена и сроки». Тем не менее, об этом было написано много. И сама многоголосица мнений показывает, что короткого и окончательного ответа нет. Из всего, что мне известно, на меня самое глубокое впечатление произвела работа М. О. Гершензона «Судьбы еврейского народа», ее название я и взял в заглавие этого параграфа. Прежде всего, для меня было ошеломляющим открытием: Гершензон, автор и даже организатор «Вех», тонкий специалист по русской литературе, казался мне примером полностью ассимилировавшегося еврея (да он не раз и писал «мы, русские интеллигенты»…); а тут такая страстная поглощенность судьбой еврейского народа! А кроме того, работа насыщена сильным чувством и глубокими, убеждающими мыслями. Например, статья Гершензона в «Вехах» производит гораздо меньшее впечатление. Автор, видимо, чувствует неразрешимость вопроса приемами привычного нам рационального мышления, опирающегося на исторические или социологические факторы, поэтому он апеллирует скорее к образам и чувствам.