Сергей Огнев - История села Апайкина Гарь Казанского уезда 1819–1918 годы. Книга вторая – Новые Бимери

Эти семьи основали большой род с фамилией Бундины .

10. Третья из четырех семей-переселенцев из деревни Кирилловки заняла двор 81, это была семья вдовы умершего ясашного крестьянина Кондрата Прокопьева Прасковьи Абрамовой, 65 лет:

сын вдовец Петр Кондратьев – 40 лет,

его сын Григорий – 17 лет,

другой сын Сергей Кондратьев – 28 лет,

жена Устинья Леонтьева – 26 лет,

дети Тимофей – 8 лет,

Василий – 5 лет,

Николай – 4 года,

Алексей – 1 год.

Семейства Кондратовых и Кирилловских берут свои родовые корни от этих семей.

11. И четвертая семья из Кирилловки, занявшая двор 82, в 70-х годах XIX века ушла на заработки и больше в деревню не вернулась; она состояла:

Федор Елизаров – 40 лет,

жена Наталья Петрова – 38 лет,

дети Марфа – 18 лет,

Пелагея – 14 лет,

Евдокия – 11 лет,

Михаил – 7 лет,

Мария – 4 года.

12. Оставшиеся дворы заселили крестьянские семьи из Бимери. Следующие три двора с 83 по 85 заняли семьи трех братьев, от которых возникло, бесспорно, самое большое фамильное древо в деревни Новые Бимери, это семьи с фамилией Паранины .

Двор 83:

Яков Васильев – 55 лет,

жена Анна Федорова – 45 лет,

дети Федор – 17 лет,

Екатерина – 2 года,

Тимофей Яковлев – 35 лет,

жена Анна Михайлова – 35 лет.

13. Его брат занял двор 84:

Мирон Васильев – 47 лет,

жена Матрена Ефимова – 47 лет,

дети Ефим – 17 лет,

Осип – 8 лет.

14. Другой же брат занял соседний двор 85:

Даниил Васильев – 42 года,

жена Анна Петрова – 43 года,

дети Анисья – 17 лет,

Василий – 11 лет,

Евгения – 7 лет.

15. Двор 86:

Афанасий Федоров вдов – 66 лет,

дети Пелагея – 13 лет,

Лукоян Афанасьев – 30 лет – только потомки этого крестьянина остались в деревне, они взяли имя деда в свою родовую фамилию Лукояновы ,

жена его Евдокия Васильева – 30 лет,

Леонтий Афанасьев – 32 года,

жена Соломонида Алексеева – 32 года,

дети Михаил – 8 лет,

Матвей – 6 лет.

Как было уже сказано выше, к сожалению, метрической книги по приходу Троицкой церкви села Александровка за этот год не сохранилось, поэтому фактические записи о событиях, произошедших в текущем году в крестьянских семьях, отсутствуют.

Стали понемногу обустраиваться, всё больше расширяя земельные наделы, вырубая леса. Вот как дана характеристика крестьян в первоисточнике [2]: «Крестьяне занимались, в основном, хлебопашеством и огородничеством, избегая отхожих промыслов, по мнению прихожан, развращающих человека. Благодаря пастырским внушениям, пьянство, гордость и грубость не замечались среди них. Большинство прихожан ежегодно говеют, исповедаются и причащаются, к храму прилежны, к духовенству почтительны. Перед посевом ярового и озимого, перед выгоном скота служат всем обществом полевые молебны; кроме молебнов, служат на кладбище панихиды. Кроме ходов со Святым крестом по домам в Рождество Христово и Крещение Господне, прихожане принимают Святые иконы в Святую Пасху и престольный праздник Троицын день. Пьянство, как и везде, возмущало мирное течение деревенской жизни».

И всё же, от сезона к сезону, в особенности молодые семьи для привлечения дополнительных доходов в семью, зарабатывали в отлучках. Отхожим промыслом в отлучке, то есть, вдалеке от дома, являлись съемка мочала, дранье коры и лыка [6, с. 79]. В начале лета до Троицы сдирали и замачивали луб, а по окончании полевых работ, в октябре, производили сдирку и уборку мочала. Заработок был достаточный, работник за лето получал от 20 до 30 рублей. Смежным кустарным промыслом являлось изготовление разных изделий из лыка и мочала [6, с. 81], идущих как на собственные нужды, так и на продажу на базарах. С наступлением осени шерстобиты [6, с. 207] парами разбредались со своим незатейливым инструментом по окрестным деревням на сезон от одного до трех месяцев. В день хороший шерстобит перебивал 1,5 пуда шерсти, за сезон зарабатывая 15—20 рублей. На заработки также уходили в ближайшие волости, где занимались, больше частью, промышленной лесозаготовкой.

Так братья Кузьмины (4) надеялись, что к посевной их старший брат, 30-летний Никита Кузьмин вернется с заработков – он с женой Маврой Ивановой сразу после переселения из Бимери ушли на промыслы, тем более у них не было детей. Но брат не вернулся ни в этом, ни в следующем году, и надо сказать, ни в одном из последующих – в исповедальных ведомостях они числились в отлучке вплоть до 1858 года, после данных об их судьбе нет. Этой же весной, 3 апреля, теперь уже у старшего из братьев, Иллариона Кузьмина родилась вторая дочка, Мария – однако, она оказалось слабенькой и спустя четыре месяца, 12 августа умерла.