Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

На вступительном же по теории и истории государства и права, кстати говоря, я получил четверку потому, что стал жертвой собственных знаний — слишком о многом хотел сказать. С тех пор никогда не растягиваю ответ на неопределенное время. И своим студентам говорю: вы вначале изложите концепцию вашего ответа, его план. И потом уже идите по этому плану. А тогда я действительно хорошо знал историю, и решил ответить развернуто. Был остановлен профессурой на первой трети своего выступления. Однако потом было отмечено, что ответ хороший, но не полный.

Но вот с иностранным языком. Я на тех экзаменах получил тройку впервые в жизни. У меня в аттестате за среднюю школу нет ни одной четверки. И в дипломе о высшем образовании нет ни одной четверки. Хотя я своим сыновьям говорил, когда они начали учиться:

— Не старайтесь быть отличниками, это очень тяжело. Нет никакого особого удовольствия на старших курсах, когда другие идут на экзамен с мыслью «лишь бы тройку»; идти на экзамен думая «не дай Бог четверку» — это же удар по репутации. Зачем такие муки?

Так вот, на вступительных я немецкий сдал на тройку, а через год, сдавая кандидатский минимум, не просто получу отличную оценку, мой ответ будет особо отмечен комиссией с точки зрения знания языка. Но это станет возможным только благодаря тому, что я попаду в руки такого преподавателя, как Анна Андреевна Бойко, окончившей Институт иностранных языков перед войной в том выпуске, которому еще преподавала немецкая профессура — носители языка, — арестованная в 1937 году. С приходом тех, кто просто учил иностранные языки, уровень преподавания, по ее словам, многократно снизился. Но это будет потом.

Еще одна истина в Афганистане подтвердилась: А.В. Суворов прав, утверждая, что тяжело в ученье — легко в бою.

Никогда не забуду подполковника И.Е. Пузанова. Игорь Евгеньевич Пузанов, командир 149 полка, а затем заместитель командира нашей дивизии даже у офицеров вызывал зубной скрежет требовательностью до педантичности и своим мастерством загонять на учении до полусмерти. Но когда дело доходило до боевых выходов — все стремились попасть под его руку: именно он так организовывал любую операцию, что она проходила с минимальными потерями или вообще без потерь. Его ругали. У него учились. И ему подражали.

Вообще, с командирами мне везло, с признательностью вспоминаю каждого. А уже в депутатские годы познакомился и со своим командующим ОГСВА — генералом армии В.Ф. Ермаковым. Горжусь службой под его началом.

Афганистан в моей жизни, как и в жизни каждого, кто прошел его солдатской дорогой, — это бесценные страницы жизни, связанные, с одной стороны, с молодостью и радостью, с другой — с разочарованиями и горечью потерь.

Не просто расставаться с иллюзиями. Тяжело терять друзей и даже просто сослуживцев.

Когда меня спрашивают, почему максимализм меня обуревает, то я искренне отвечаю: потому что я увидел в Афганистане человека, с которого заживо сняли кожу. Именно так нам сказал судебный медик, прибывший из Кабула, показывая на то, что осталось от нашего сослуживца. Это было оставшееся без конечностей тело, точнее, кусок мяса. А ведь многие лично знали этого солдата перед тем, как он с приятелем ушел за анашой в кишлак. Второго так и не нашли. А то, что осталось от первого, обнаружили на второй день после того, как были подняты по тревоге, в излучине реки.

Именно тогда, глядя на страшные останки, я дал себе слово: ради того, чтобы этот ужас не пришел ко мне на Родину, чтобы остановить этот страх Божий подальше от родных краев, я буду жить решительно и бескомпромиссно. Я должен оправдать право остаться живым здесь.

Именно Афганистан приучил радоваться каждому прожитому мигу. Мы не боялись смерти, но и на встречу с ней не торопились.

Опасайтесь тех, кто вообще отрицает страх: если человек утверждает, что никогда не боялся, он говорит неправду, а если он говорит правду, то это не человек. Преодолеть страх, но при этом не допустить глупостей и решить поставленную задачу — вот в чем солдатская наука побеждать.

Страшно бывало. До сих пор с содроганием вспоминаю поздний вечер лета 1982 года, когда при выполнении задачи в Кабуле возникла реальная угроза не просто погибнуть, а бесславно пропасть без вести, просто исчезнуть, не выполнив приказа командования. Установить, что мы не дезертировали было бы невозможно. Вот это страшно — безвинно еще и честь потерять. К счастью, все сложилось успешно. Солдатское счастье!