Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

Но главное все же — люди. Именно на тимуровских поручениях мы сработались с Володей Пироговым, став потом искренними настоящими друзьями, для которых и годы — лишь досадная помеха в общении.

Мне крупно повезло — я встретил в годы своего становления очень много людей большого сердца и доброй мудрости, у которых учился не только знаниям, но прежде всего образу жизни, отношению к миру и к другому человеку.

При той советской власти, которую застал я, социальной коррозией стало последствие идеологического монополизма — лакировка действительности. Но в борьбе с социальной коррозией и фальшью, со скрывавшимися за ними недостатками само общество и возжаждало Перестройки. Антикоммунизм и антисоветизм же во все времена строился на амальгаме (преднамеренном смешении) правды и лжи. Когда в 90-е от людей, вступивших в КПСС в эпоху Брежнева, стали требовать покаяния за злодеяния большевиков 20–30-х гг. — это был сюрреализм!

Не удивительно, что среди «разоблачителей» были потомки красных комиссаров, а среди «виноватых» — потомки раскулаченных русских крестьян, казаков, оставшихся в Отечестве дворян и прочих «несознательных элементов».

А сколько «перевертышей» было среди партработников! На первом российском Съезде народных депутатов генерал-полковник Д.А. Волкогонов, с которым мы бок о бок проработали весь съезд, подарил мне свою книгу о коммунистическом воспитании военнослужащих, а уже вскоре стал публиковать свои трактаты о безумных коммунистах.

В июне 1991 г. в Москве, на огромном митинге «Демократической России», лидеры движения Ю. Афанасьев, Г. Попов и другие, опасаясь моего выдвижения на пост председателя Верховного Совета РСФСР, ставший вакантным после избрания Б. Ельцина президентом, дружно выступили с нападками в мой адрес, объявив меня партократом. Митинг транслировался по радио на всю страну. Слушал трансляцию с недоумением: на тот момент большинство из моих обвинителей в КПСС состояло дольше, чем я прожил на свете, причем эти славные московские интеллигенты взяли в свое время все возможное из партийных номенклатурных льгот.

К счастью, были и иные примеры. Как вовремя и громко заговорили о недопустимости разрушения страны такие «иконы» диссидентского движения, как выдающийся отечественный мыслитель, логик и социолог Александр Александрович Зиновьев, как пронзительный писатель Эдуард Лимонов. Их яркие публицистические выступления в 90-е годы очень многим помогли не сойти с ума, не потерять систему нравственных координат.

Россия — это русская страна. Страна тех, кто говорит на русском языке, кто думает и живет по-русски. Нашим братьям, друзьям и добрым соседям не след этого бояться. Русские — это более чем восточнославянский народ. До прихода на Русь православия восточные славяне были, угры были, а русских не было. Я не говорю сейчас о племени руссов, россов, русичей и т. д. Я говорю о другом. О том, что русские, арийские корни которых теряются в дымке тысячелетий — это не этническое, а цивилизационное явление.

Не зря предки говаривали: «Русь святая, православная, богатырская, святорусская земля». Русский человек ни с мечом, ни с калачом не шутит.

Утром, перед началом заседания Государственной Думы ФС России первого созыва, иду по проходу в центре зала заседаний, вдруг меня окликает уже сидящий на своем рабочем месте видный член фракции «Демократический выбор России» Ю.С. Гусман:

— Сергей Николаевич, читаю «Комсомолку» и ваше вчерашнее блиц-интервью. Вы действительно сказали, что Ваши любимые фильмы — «Покровские ворота», «Не бойся, я с тобой!» и «Звуки музыки»?

— Действительно. Сказал.

— А Вы знаете, что…

— Знаю: Вы — режиссер фильма «Не бойся, я с тобой!»

— И Вы не боитесь это признать? Странный Вы русский националист. Любите фильмы, которые сняли евреи, а режиссер одного и вообще эмигрировал в Израиль.

— От этого я не перестаю быть русским. И не перестаю служить Русскому делу.

В конце XIX века считалось аксиомой, что на основании различия языка, некоторых элементов быта и обычаев русское население (на 1897 год — 79 % населения Российской империи) распадалось на малорусов, белорусов и великорусов. Малорусы, в свою очередь, делились на украинцев, полещуков и русин, или галичан. И это только этнический аспект, исходный, но не единственный.

Можно русским родиться, много важнее русским быть.

Быть русским — значит чтить русские святыни, защищать русскую землю и национальные духовные ценности. Потому и разрешима проблема истинного национализма только в связи с духовным пониманием родины: ибо национализм есть любовь к духу своего народа и притом именно к его духовному своеобразию (И.А. Ильин).