Леонид Ивашов - Опрокинутый мир. Тайны прошлого – загадки грядущего. Что скрывают архивы Спецотдела НКВД, Аненербе и Верховного командования Вермахта

Даже само зарождение жизни есть «притча во языцех» как в научной среде, так и в человеческом сообществе. Ученые-материалисты в своих концепциях и теориях утверждают, что зарождение жизни во Вселенной и на Земле началось с появлением вещества, так называемой плотной материи. А материя появилась в результате Большого взрыва. Взрыва «первозданной материи, сжатой до состояния абсолютной точки». Голова может пойти кругом от такой «научной» гипотезы. Непонятно, однако, кто и чего взорвал, а потом играл в бесконечный «шиш-беш», пока совершенно случайно не сложилась система Вселенной, в состав которой случайно вошла и наша Солнечная система, а в нее — планета по имени Земля. А затем также случайно возникла на планете жизнь, или кто-то ее случайно занес извне. Как она, жизнь, появилась в этом «извне» после взрыва не объясняют, но требуют в это верить. В общем, сплошные случайности, а в такой ситуации никакой заданности, никакого целеполагания для человека на планете Земля не существует: он возник случайно, из обезьяны. А какой с нее спрос? Да и с ее производного тоже. Религии смотрят на зарождение жизни и сотворение человека гораздо проще: есть Бог, он все видит, все слышит, за всех думает и делает все, что нужно. Но и в религиозных теориях и догматах четкой заданности, функциональной предназначенности человека, его планетарной ответственности перед средой обитания (раз он самый разумный) не прочитывается. Есть некие нормы поведения, есть кое у кого ответственность перед Богом, но не более того. Зато права у человека, по отношению к природе и младшим по разуму, огромны: владычество над всем, ибо он раб божий, или даже, наместник Бога на земле. Т. е. все вершит от имени Господа. И эти правомочия, человек придумал и присвоил сам себе любимому, постоянно додумывая (как в христианстве, но и не только), совершенствуя догматы религиозных основ, оправдывая свои действия, реабилитируя себя перед Создателем. Да плюс, совершая покаяния — отпущение грехов себе подобным. И по сей день кое-где действуют церковные ограничения на знания, гонения на ученых. В истории памятны казни: последователи Платона философы Сопатр Апамейский (330 г.) и Максим Эфесский (377 г.), растерзана по науськиванию церкви философ, математик, астроном Гипатия Александрийская (415 г.), сожжен на костре Джордано Бруно (1600 г.), судим Галилео Галилей, подвержен гонениям Николай Коперник и т. д. А скольких мыслителей предали анафеме, отлучили от церкви. В Ватикане издревле в течение столетий составлялся и пополнялся «Индекс запрещенных книг». Религия внесла свой «вклад» в научное познание мироздания, затормозила мыслительный процесс человечества. Наука платила тем же, прорывая религиозную блокаду, разоблачая священнослужителей и их деяния. И придумывая альтернативные варианты «сотворения» Вселенной и жизни на Земле. Возможно, противниками церкви и была поставлена задача: придумать гипотезу «сотворения», отличную от церковной. Поэтому и появилась эволюционная теория Ч. Дарвина, а затем и была придумана версия «зарождения» жизни из неживой материи. Однако, все лаборатории мира, работавшие на «сотворении» объективных доказательств этой версии, вынуждены были признать свое фиаско: все попытки лабораторным путем получить органическое вещество из неорганического оказались безуспешными. Открытие ДНК вообще отвергло теорию «случайности»: в каждой молекуле ДНК заложен такой объем информации, что для ее случайного возникновения «шиш-беш», т. е. вариативный поиск должен был длиться в миллиарды раз дольше, чем существует сама Вселенная. То же самое и со «случайным» рождением клетки: случайность (вероятность) здесь также равна нулю. Понравилось мне своей наглядностью высказывание по поводу теории случайного происхождения жизни и клетки британского астронома и математика Ф. Хойля: «Это можно сравнить с кучей металла, разнесенной вихрем, которая затем превратилась в «Боинг–747». [5] Hoyle on Evolution // Nature. 1981. V. 294. 12 November. P. 105

Так что все версии о сотворении жизни, Вселенной и человека, как религиозные, так и научные, рожденные в эпоху расцвета христианства и в эпоху победы материализма, не находят своего подтверждения, ни материалистического, ни божественного.

В более поздние века появилась теория о наличии еще одной животворящей субстанции — тонкой материи (эфира), пронизывающей все живое. И здесь научный материализм и религия, казалось бы, объединились в познании процессов мироздания, смысла и функций человека и всего живого на Земле. Появились гипотезы и теории о взаимовлиянии двух субстанций и возможности энергетического взаимоперехода тонкой материи в плотную и обратно. Были даже попытки раскрыть технологии подобных превращений (через восемь ступеней). Но в XX веке вновь победил материализм и «эфирная» теория была похоронена, поскольку тонкая материя и процесс преобразования ее в плотную (как и наоборот) не поддавались физическим измерениям. Да и с религией у науки тесного взаимопонимания не получалось, в чем частично повинна и сама религия: она (все конфессии) утратила динамику познания тонких миров, научного исследования религиозных источников и состояний человека. Консервативно-примитивный подход — «все от Бога», не добавил авторитета религиозным институтам, не подвиг материалистическую науку к взаимодействию. Религия и наука вновь стали оппонентами друг другу. Проникновение человека в космическое пространство пошатнуло еще больше позиции христианской церкви и других религий. Самый актуальный вопрос к первым советским космонавтам у верующих был: а Бога вы не видели? Конечно в христианстве, исламе, буддизме, иудаизме есть свои умные головы, свои глубокие исследователи, Таковым я считаю в православии владыку Питирима, митрополита Волоколамского и Юрьевского, с которым Господь сподобил меня быть в дружбе многие годы. Помнится, когда я похвастал перед ним, что защитил докторскую диссертацию по геополитике и вручил ему свою монографию «Россия и мир в новом тысячелетии», он принял это с нескрываемым интересом. А когда, через некоторое время стали с ним обсуждать мои «открытия», то я был и удивлен и где-то посрамлен: владыка прекрасно знал предмет моего исследования и гораздо раньше, и гораздо глубже. Без всяких докторских диссертаций! Но далеко не все из своих знаний светлые религиозные умы могли нести своей пастве. Их ведь тоже могли предать анафеме.