Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Историк не может пройти мимо того факта, что в XVII в. вся русская культура в основном была московской. Это не значит, что все остальные русские города не имели никакого культурного значения, наоборот, не только в больших, но и в маленьких городах мы наблюдаем расцвет каменного строительства, находим своих архитекторов и художников. Говоря о тождестве московской культуры с русской в XVII в., мы хотим сказать о всеобъемлющем влиянии Москвы на культуру этого столетия. Местные культурные особенности, еще четко заметные в предыдущем столетии, стираются, становятся незначительными в XVII в., вливаются в общий поток русской культуры. При этом мы видим, как именно через Москву приходят новые веяния, характерные для второй половины XVII в. Из Укра ины заносится в Москву новый архитектурный стиль, получивший прозвание «нарышкинского», книги с гравюрами киевской печати, многоголосое пение, утверждающееся в русских церквах.

Все новое в области культуры идет неизменно через Москву. Именно здесь появились новые переводы латинских и немецких книг, над которыми нередко трудились подьячие и переводчики (толмачи) Посольского приказа. Еще в начале XVII в. толмач Федор Гозвинский перевел басни Эзопа, снабдив их следующим предисловием: «Нравоучительная к нам сей беседует и в притчах полезная к житию дарует». Подобные переводные сочинения все более наполняют русскую литературу XVII в., в основном при посредстве московских образованных кругов.

В Москве создаются и первые библиотеки с собраниями книг на иностранных языках. Одно из таких собраний существовало при Посольском приказе, который имел постоянный штат переводчиков. В свободное время для практики толмачам поручалось составление переводов с иностранных книг. В конце века мы находим библиотеку иностранных книг в доме Василия Васильевича Голицына, фаворита царевны Софьи.

Новым и крупным явлением было возникновение в Москве особой библиотеки греческих книг, инициатива создания которой принадлежала патриарху Никону. Эти книги легли в основу замечательного собрания греческих рукописей бывшей Патриаршей библиотеки (ныне Государственного исторического музея) в Москве. [1059]Крепкие старинные связи с православным Востоком позволили в сравнительно короткое время сосредоточить в Москве первоклассное собрание греческих рукописей, в основном церковного содержания.

Общая жажда образования, связанного с изучением культурных богатств старого времени, столь характерная для второй половины XVII в., нашла выход в создании первого высшего учебного заведения в России – Славяно—греко—латинской академии. Почва для создания этой академии была подготовлена общим развитием русской культуры, но академия не случайно возникла именно в Москве, где имелся постоянный состав квалифицированных людей.

Глубина и всесторонний охват культурными навыками и интересами московского населения в XVII в. доказываются и многочисленными записями на рукописях и печатных книгах, сделанными рукой московских посадских людей и духовенства. Московский посадский люд – все эти серебреники, кожевники, сапожники и другие ремесленники, записи которых мы встречаем на книгах XVII в., – интересовался и переписывал самые различные произведения как церковного, так и светского содержания. Поэтому и в литературных произведениях XVII в. постоянно упоминается Москва. В повести об Ерше Ершовиче судьи спрашивают про обвиняемого: «Знают ли его на Москве князья и бояре, дьяки и дворяне, попы и дьяконы, гости и богатые»» Свидетель отвечает: «Знают его на Москве на земском дворе… ярышки кабацкие, у которого случится одна деньга, и на ту деньгу купит ершев много, половину съедят, а другую расплюют и собакам размечут». Тут необыкновенно ярко сказалась та обстановка ожесточенной классовой борьбы, борьбы народных низов против феодалов, на почве которой поднимались бурные московские восстания 1648 и 1662 гг.

В других народных повестях находим топографические указания, приуроченные к Москве (например, церковь Всех святых на Кулижках). Московской окраской отмечены и те песни, которые бакалавр Ричард Джемс записал в 1619 г., с их типичными оборотами народной поэзии, прославляющими уже не древний Киев и князя Владимира, а славный каменный град Москву («из славного града Москвы не красное солнце закатилося»). [1060]

Москва входит в народный эпос и начинает занимать в нем почетное место, и только недостаточное внимание наших исследователей к этому позднему периоду русской народной литературы не позволяет нам полностью оценить подлинное значение Москвы для развития русского фольклора.