Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Образование Русского государства создало новые предпосылки для развития русской культуры в целом и культуры Москвы в частности. Можно сказать без преувеличения, что вся русская культурная жизнь XVI–XVII вв. была тесно связана с Москвой как столицей и важнейшим центром русского народа. В эти столетия еще заметнее стало особое международное положение Москвы. Трудно было найти европейскую столицу, в которой так причудливо смешивалось бы самое пестрое население, где встречалось бы такое число представителей различных народов. Итальянцы, немцы, шведы, голландцы, англичане, поляки, венгры, румыны с Запада, сербы, болгары, греки, армяне, грузины и турки с Юга, татары, узбеки, персы с Востока были постоянными гостями нашей столицы. Эти связи с дальними странами нередко углублялись дипломатическими сношениями и обменом посольствами между московскими государями и иноземными властителями. Вот почему те культурные связи, которые Русское государство поддерживало и развивало в XVI в., были разносторонними и вовсе не укладываются в общую схему восточных или западных влияний, как это изображается в ряде наших исторических трудов.

В Западной Европе с пристальным вниманием следили за Русским государством. «Перечитывая твой тщательный труд о Московии, Иовий, я начал верить в иные миры Демокрита», – пишет один автор по поводу труда Павла Иовия Новокомского о Московском государстве начала XVI в. В этих характерных словах замечаем удивление образованных иностранцев, внезапно увидевших на востоке Европы большое государство со своеобразной вековой культурой, с которой они не были знакомы до того времени. [1039]Московское государство все больше привлекает к себе внимание, и уже в начале XVII в. француз де Ту посвящает ему особые страницы в своей всемирной истории.

При посредстве Русского государства ученые Западной Европы знакомятся с севером Европы и странами Сибири и Средней Азии. Герберштейн прямо говорит, что он свои сведения заимствовал из русского дорожника, «хотя в нем, по—видимому, и есть нечто баснословное и едва вероятное». [1040]

Несомненно, московский дорожник был источником, в некоторых случаях не вполне достоверным. Зато сведения Герберштейна о татарах, особенно о Казанском ханстве, отличаются всеми признаками доброкачественности. Во всяком случае, и Герберштейн, и Меховский писали о странах Поволжья и Сибири на основании русских сведений. Таким образом, круг европейских географических сведений о странах Северной Азии расширялся при посредстве русских материалов. И в этом отношении России принадлежит почетное место в истории географических знаний о земном шаре.

Что касается южнославянских стран, то для них русская, в основном московская, культура получила в XVI в. особое значение. Если в XIV–XV вв. болгарские и сербские образованные люди приезжали на Русь и привозили с собой старинные культурные навыки южнославянских стран, то в XVI в. мы уже встречаемся с новым явлением – мощным культурным влиянием, которое распространяется по славянским землям из России. Книги, церковная утварь, иконы, денежная помощь поступали в Сербию и Болгарию с севера. Мощное Русское государство, единственное «православное» славянское государство, властвующее над большей частью Восточной Европы, является для порабощенных греков, сербов и болгар залогом их будущей независимости. «Дядо Иван», как прозвали в Болгарии далекую Россию, призван освободить покоренных славян от ненавистного турецкого ига. И волею событий, как мы знаем, это пророчество оправдалось.

Еще большую и непосредственную культурную роль русский народ играет на Востоке. Нам не для чего закрывать глаза на тяжелое угнетение, которое русское завоевание на первых порах несло народам Поволжья и Сибири. Ужасен был гнет царизма. Но нельзя забывать и того, что пустынные пространства Поволжья, Северного Кавказа и Сибири были заново заселены русскими и приобщены к культуре. Завоеванные Казань и Астрахань сделались городами, куда проникла европейская культура, и записки Дженкинсона о его путешествии в Среднюю Азию ярко показывают, что для европейцев граница цивилизованного мира кончалась вместе с границами Русского государства.

Сделавшись столицей могущественного государства, Москва стала притягательным центром не только для России, но и для соседних братских народов – Украины и Белоруссии. Это новое значение Москвы особенно ярко выявляется в событиях, связанных с началом московского книгопечатания. В настоящее время все яснее становится, что искусство книгопечатания пришло к нам с Юга, из Венеции или Сербии, а вовсе не из Германии. [1041]Теперь ясно, что и знаменитый первопечатный Апостол отнюдь не является первопечатным, что ему предшествовали так называемые безвыходные издания, выпущенные московской типографией без выходных данных, т. е. без обозначения, где и когда их печатали. [1042]Однако первые московские печатные книги не были простым подражанием каким—либо западноевропейским образцам: они сразу получили свой особый отпечаток. В этом отношении наиболее замечателен первопечатный Апостол. Он набран шрифтом московских рукописей XVI в., имеет киноварные буквы этих рукописей, но украшен заставками так называемого фряжского стиля, по—видимому, заимствованными с Запада Эффектная внешность его послужила образцом для дальнейших печатных книг, выпускаемых в Москве. Таким образом, Апостол необыкновенно ярко отразил в своей внешности типичные особенности московской культуры с ее разнообразными иноземными связями и умением перерабатывать иноземные новшества во что—то свое, русское, новое и замечательное.