Коллектив авторов - Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири. Программы и практики советского периода (1920-1980-е гг.)

Находясь в составе РАН, комиссия, тем не менее, обладала высокой степенью организационной и финансовой автономии. По мнению Б. И. Козлова, в период, когда мобилизационная модель управления наукой еще не сложилась окончательно, ученые КЕПС могли выстраивать систему организации науки, в центре которой был исследовательский институт, способный комплексно решать широкий круг задач в заданной области фундаментальных и прикладных наук и промышленно-производственной деятельности [557].

В начале 1920-х гг. определились основные задачи и функции КЕПС. Они включали изучение производительных сил страны, обследование их на местах, разработку методов экспериментальных исследований, сводку и описание природных богатств по отраслям и экономическим районам, объединение научных сил для изучения естественных богатств, организацию музеев, выставок, лекций [558].

Первой программой индустриального преобразования России являлся план ГОЭЛРО. В его основу были заложены научно-технические идеи и инженерные проекты, разработанные, а частично даже начавшиеся осуществляться в дореволюционные годы [559]. На новом этапе Н. Н. Колосовский обратился к идее экономического районирования, которая позволила определить основные приоритеты в развитии страны: освоение новых источников сырья и энергии в восточных районах; развитие тяжелой промышленности; создание рациональной системы территориального планирования. Проект охватывал восемь основных экономических районов. В свою очередь каждый район подразделялся на области. В Сибири было выделено пять областей: Западно-Сибирская, Кузнецко-Алтайская, Енисейская, Ленско-Ангарская, Якутская [560].

Масштабные задачи по изучению производительных сил требовали создания новых организационных структур Академии наук. В 1920 г. при КЕПС был создан Комитет порайонного описания во главе с академиком А. Е. Ферсманом. В 1921 г. создана Комиссия по научным экспедициям во главе с академиком С. Ф. Ольденбургом. В 1918–1925 гг. в составе КЕПС созданы ее Московское отделение, несколько институтов и отделов прикладной направленности. В 1926 г. организован Особый комитет по изучению союзных и автономных республик (ОКИСАР) под председательством А. Е. Ферсмана, который спустя два года преобразован в Комиссию экспедиционных исследований (КЭИ).

В середине 1920-х гг. Н. Н. Колосовский представил в Госплан СССР доклад о задачах развития Сибири и Дальнего Востока. Ведущими проектами освоения Сибири были названы создание второй угольно-металлургической базы (Урало-Кузнецкого комбината), Ангаростроя, освоения Сибирского Севера. В докладе впервые сформулирована концепция сдвига производства на восток СССР, которая отражена в первом пятилетнем плане [561].

Необходимость изучения производительных сил страны как непременное условие индустриализации страны стала мощным фактором развития сети учреждений в системе Академии наук. Необходимо отметить, что бурный рост сети учреждений происходил и в других ведомствах и наркоматах, причем темпы роста НИУ отраслевой науки в регионах намного превзошли аналогичный показатель в академической науке.

Формально признавая за Академией наук ее главную роль в организации научных исследований, партийно-государственный аппарат поставил цель – преобразовать Академию в управляемую структуру через систему идеологических, политических и экономических факторов. В 1925 г. Российская академия наук переименована во Всесоюзную и переведена из Наркомпроса в ведение СНК СССР. Началась работа по выработке ее первого Устава. С этого времени все принципиальные вопросы организации деятельности Академии наук становятся объектом пристально внимания Политбюро ЦК ВКП (б) и его комиссий.

Сами ученые рассматривали прикладные исследования как продолжение фундаментальных наук, но ни в коем случае как автономные и самостоятельные. Представители властных структур, не понимая сущности научной деятельности, считали, что фундаментальные исследования не нужны вовсе.

Устав 1927 г. означал существенное ограничение прав и свобод научного сообщества, так как содержал пункт, внесенный по настоянию Политбюро ВКП (б), о лишении ученого академического звания в случае «если его деятельность направлена явным образом во вред Союзу ССР» [562]. Возможность субъективного толкования этого пункта позволяла назвать вредителем каждого, кто по тем или иным меркам не устраивал партийно-государственные структуры.