Василий Лифинский - Музыкальные вечера в Дахау. «Променад» по аппельплацу и лагерштрассе

Ненавидел бы Ницше этих умерщвленных нацистами узников, ушедших в вечность, так и не успев простить своих палачей? Вопрос риторический… Имя известного философа упомянуто также для того, чтобы обратить внимание на патологический фанатизм немецкого народа, о котором Ницше писал: «Немцы – их называли некогда народом мыслителей: мыслят ли они еще вообще? Этот народ самовольно одурял себя почти в течение тысячи лет. Определение германцев: послушание. Куда бы ни простиралась Германия, она портит культуру. Я страдаю от того, что мне приходится писать по-немецки. Общение с немцами унижает… Одаренность славян казалась мне более высокой, чем одаренность немцев».

Из показаний бывшего заключенного Дахау № 25 656 (Нюрнберг, 1946 г.): «Я, Франц Блаха, заявляю, что видел, как людей вталкивали в печь тогда, когда они были еще живыми, кричали, дышали и сопротивлялись. Если они слишком шумели, их оглушали ударом по голове» (International Military Tribunal, vol. 5, p. 167).

Из протокола судебного заседания по делу о злодеяниях, совершенных в концлагере Заксенхаузен (Берлин, 1947). Прокурор: «…сами вы тоже стреляли?» Вильгельм Шуберт, надзиратель: «Так точно, 636 русских военнопленных я убил своими собственными руками». Прокурор: «Какие награды вы, подсудимый Шуберт, получили за вашу чудовищную жестокость?» В. Шуберт: «Я получил крест за военные заслуги второго класса с мечами!»

Из стенограммы допроса свидетеля М. К. Вайяк-Кутюрье, французской узницы концлагерей Освенцим и Равенсбрюк, на Нюрнбергском процессе 28 января 1946 г.: «Трудно дать точное представление о концентрационных лагерях, когда лично сам в них не побываешь, так как можно только привести примеры зверского обращения, но невозможно дать почувствовать эту убийственную рутину существования. Когда спрашивают, что являлось самым ужасным, невозможно на это ответить, так как все было ужасным: ужасно умирать от голода, от жажды, быть больным, видеть, как умирают вокруг товарищи, и не иметь возможности что-либо сделать. Ужасно думать о своей стране, о своих детях, которых никогда больше не увидишь. Иногда наступали такие моменты, когда мы сомневались, не кошмар ли это, так эта жизнь по своему ужасу казалась нам нереальной…

Однажды ночью нас разбудил страшный крик, и на следующее утро мы узнали от людей, которые работали при газовой камере, что накануне газа не хватало и поэтому еще живых детей бросали в топки кремационных печей…

Так было всюду, в Освенциме и в Равенсбрюке. А те, которые были в других лагерях, рассказывают то же самое, всюду систематически проявлялась беспощадная воля к тому, чтобы использовать людей в качестве рабов и, когда они больше не в состоянии работать, убивать их» (International Military Tribunal, vol. 6, p. 203–230).

Лечит ли время послевоенные раны или только притупляет боль? Все ли прощается или есть такая вина побежденного, которая превысила бы милосердие победителя? Всегда ли народ прав или народ – это всего лишь «человеческая пыль», «атомы человечества»? Любой культ, будь то культ всепрощающего гуманизма, культ веры во всемогущество человеческого разума и «сверхчеловека» или культ целого народа («народ никогда не ошибается», «народ – носитель правды»), – заблуждение, ведущее к незаслуженному почитанию. Примеров в истории достаточно, как и навязчивых попыток оправдать, простить и предать забвению преступления нацизма.

Ф. М. Достоевский считал, что «каждый человек несет ответственность перед всеми людьми за всех людей и за все». Международным правом за военные преступления установлена как личная, так и командная ответственность. Немецкие историки Ю. Хабермас, К. Ясперс, Т. Адорно, Х. Аренд, Ю. Кокка, Х. Моммзен считают преступления нацизма беспрецедентными, поэтому вина за них лежит не только на Гитлере и лидерах Третьего рейха, но и на каждом немце. Проблема «вины нации» в результате спора историков ФРГ была разрешена в пользу личной вины каждого немца за совершенное преступление и коллективной ответственности немецкой нации за все преступления нацизма, которая лежит на потомках живших в то время людей. Таким образом, историки пришли к заключению, что понятие ответственности актуально для всей нации и всех поколений (Рулинский В. В. «Спор историков» в Германии // Вестник славянских культур. – № 1, март 2013).

Совет Министров – Правительство РФ 4 ноября 1993 года приняло постановление «Об образовании Фонда взаимопонимания и примирения». Цель Фонда, на первый взгляд, благая – оказание материальной помощи лицам, пострадавшим от нацистских преследований, но идея, заложенная в его названии, вызывает недоумение и вопросы. «Взаимопонимание»? Что или кого на «взаимной» основе надо понять? Немцы должны нас понять и простить за то, что мы вынуждены были защищаться во время войны? А может быть нам за это еще и покаяться? «Примирение»? С чем или с кем необходимо примириться? Примириться с нацией, на совести которой кровь 27 миллионов советских людей? Понять нацизм и с ним примириться, как это делают США, Канада, Украина и «коллективный Запад», переписывающий историю, чтобы поставить под сомнение итоги Второй мировой войны и всю систему международных отношений?