Игорь Шиповских - Пять сказок о временах Петра I

– И что же такого интересного они говорят? – продолжая некую игру в дознание, спросила Дарья, и проникновенно посмотрев в его подведённые глаза, нежно взяв его под руку, предложила ему прогуляться. Благо погода в это полдень просто-таки благоухала. Пучок беспрекословно повиновался и, не смотря на то, что у него от её прикосновения зачастило дыхание и резко пересохло в горле, всё же попытался продолжить этот сложный для него разговор.

– Ну, о разном гофорят, о ценах на пушнину, о богатых урожаях, о пеньке, о тканях, а ещё гофорят, мол, государь, если случится фойна, фсю Ефропу за пояс заткнёт и не почешется! Ну, нечто такое фозможно!? – ответив на простой вопрос Дарьи, каверзно спросил он, невзирая на трепет и волнение, охватившие его.

– Ну, то, что государь с Европой сделает это мне не ведомо, а вот то, что мне носить в следующем месяце придётся, какая мода будет, какие платья одевать, то вот это мне очень интересно! И вы мне про это расскажите?… – окончательно убедившись из его вопроса, что Пучок хитер, лукав и может быть очень опасен, резко изменив тему разговора на модную, спросила Даша.

– Ну что же про это можно и рассказать,… прежде фсего начнём с лент на талии и корсажах… – начал свои изъяснения Пучок, поняв, что на этот раз он от княжны более ясных ответов на счёт царя не получит. Больше вопросов о политике и государстве в течение этой беседы они не касались. Прогулявшись вдоль прудов дойдя почти до самой Яузы, они остановились, проговорили ещё несколько минут, развернулись и, вернувшись к ротонде, расстались, обоюдно довольные сегодняшней встречай, каждый узнал то, что хотел.

Пучок то, что Дарья ещё умнее, чем он думал и прекрасней чем ожидал и что ему теперь будет трудно совладать с его вдруг проснувшейся человеческой стороной натуры, и что любовные вспышки чувств, овладевающие его звериной частью, становятся всё сильней и сильней. Осознавая это, он тут же бросился в своё логово, в то мрачное подземелье кое он обустроил себе под торговой лавкой и стал там варить колдовское зелье, дабы отвратить от себя любовь. А Дарья окончательно убедилась, что Пучок хоть и выглядит иной раз потешно, но на самом деле является хитроумным лукавым и коварным противником.

– Надо бы с ним получше сознакомиться,… ведь недаром же умные люди говорят: «Хочешь победить своего врага, стань ему другом и держи его ближе, чем мать родную»… – вспомнив воинскую мудростью, решила она и с завидным постоянством стала отвечать на ухаживания Пучка.

Так они и продолжили встречаться. Гуляли в парках немецкой слободы, плавали на лодке по прудам, и даже иногда катались в карете, разъезжая по соседним слободам. Правда лошади, поначалу чуя звериное нутро Пучка, шарахались от него, но чуть позже, когда он сдобрил свою внешность изрядной порцией цветочных духов, повели себя смирно. Сам же Пучок конных поездок не любил и боялся, предпочитая им длительное плаванье на лодке. Особенно его тянуло к тем местам, где было много камыша, и пруд переходил в болото с топью, там он начинал чувствовать себя совершенно иначе.

Его обычно мутные глаза сразу светлели и наполнялись искорками, сам же он становился ярко взъерошенным и еле сдерживался, чтобы не спрыгнуть с лодки в гущу зарослей камыша. Дарья спокойно относилась к таким поползновениям Пучка и, продолжая всё внимательней наблюдать за его столь эксцентричным поведением, делала выводы, что она поступила правильно, удерживая его возле себя на коротком поводке. Ну а немного погодя, сделавшись уже довольно-таки изученным, Пучок был допущен в дом к Дарье и стал периодически бывать у неё в гостях.

Княгиня Алёна ни столько не удивилась столь странному посетителю, ведь Дарья заранее предупредила её, для чего она всё это делает. Ну а в правильности намерений своей дочери Алёнка никогда не сомневалась, и потому привечала Пучка, как порядочного европейского господина, угощая его всевозможными домашними разносолами и сладким сидром. Обычно откушав вкусных щей, выпив рюмочку другую хмельного напитка и смачно закусив всё грибками, Пучок становился чрезвычайно словоохотливым и с лёгкостью рассказывал Дарье многие интересующие её вещи. Так со временем, узнав от него практически всё, что ей требовалось, она, перейдя с ним на простецкое обращение, стала держать его ещё ближе к себе, чтобы тот без её спроса, вообще не смел и шагу ступить, дабы сделать его абсолютно безопасным. Но всё это длилось до поры до времени.