Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?

Война Центральных держав с Сербией ослабила нажим австро-германских войск на Россию, и в октябре фронт стабилизировался, а русские армии закрепились на рубеже Рига – р. Западная Двина – Двинск – Барановичи – Дубно – р. Стрыпа.

Правительство во главе с премьером Горемыкиным, оставшееся в столице без императора, работало плохо, а министры, возражавшие против принятия Николаем II поста Верховного главнокомандующего, не строили иллюзий и ожидали отставки. Но они не молчали и требовали новой встречи с царем, потому что императрица не скрывала к ним неудовольствия и отказывалась их принимать. Она активно помогала мужу расправиться с бунтующими министрами: «Разгони всех, назначь Горемыкину новых министров, и бог благословит тебя и их работу» [323].

15 сентября все опальные министры были вызваны в Ставку, где их никто не встретил, и они добирались с вокзала к царю на попутном транспорте, а когда они были приняты государем в присутствии первого министра графа Фредерикса, то услышали короткое заявление, что «его воля о принятии командования непреклонна». Никому не дав слова, царь завершил эту встречу угрозой: «Так как мы ни до чего договориться не можем, то я приеду в Царское Село и этот вопрос разрублю» [324].

Через несколько дней царь действительно вернулся в свою резиденцию и приступил к увольнению строптивых министров. В конце сентября было уволено только два министра – Самарин и Щербатов, через месяц был убран Кривошеин. Другие министры сумели удержаться, сменив свои убеждения на угодничество возвысившемуся премьеру Горемыкину. Последние компетентные министры, Поливанов и Сазонов, были устранены в марте и июле 1916 года и «с тех пор сквозь облака мистики императрицы наверх стали пробираться подлинные проходимцы и жулики, а все те, кто хранил в себе государственную традицию, осуждены были на безнадежные попытки спасать последние остатки русского государственного управления» [325]. Новые, наспех подобранные министры, не знали нужд государства и народа; их больше волновала собственная значимость и болезненное честолюбие, доходящее до шизофрении. Обманывая себя и императорскую чету в своей способности быстро решать назревшие государственные и общественные проблемы, они в действительности не знали способа их разрешения, но сразу усвоили одну непреложную для себя заповедь – императрице, болезненно реагирующей на неприятные политические и экономические новости – никогда не сообщать о них и все преподносить ей в розовом и благожелательном свете.

С осени 1915 года император в армии, а императрица в царской резиденции, не знали правды о положении дел в стране, а окружавшие их министры и чиновники делали все возможное, чтобы они и не могли ее узнать. Царская власть стала обслуживать только свои интересы и окончательно удалилась от своего народа. Власть попросту стала чужой, и она начала открыто обслуживать интересы Пруссии и Германии. Ими были забыты или проигнорированы предостережения римских сивиловых книг, большая часть которых была уничтожена варварами, в которых на исторических примерах прошлого еще древними пророками и философами утверждалась мысль о неизбежности наказания божественным провидением царей и их присных за неисполнение обязанностей перед своим народом. Безразличие русской знати к этим предостережениям, проявляемое ею из века в век, и с такой же последовательностью караемое провидением за одни и те же грехи, просто поразительно. Наказание за неисполнение долга перед народом обрушивалось на них в правление Шуйского, Годунова, Анны Леопольдовны, Петра III и теперь весь правящий класс России, пораженный изменой и предательством в собственных рядах, во главе с Николаем II, снова вел страну к краху, где им суждено было и самим погибнуть мучительной смертью.

В результате германо-австрийского наступления на Восточном фронте весной и летом 1915 года царские войска были вытеснены из большей части Галиции, из Польши, части Прибалтики и Белоруссии. В ожесточенных боях с вооруженным до зубов противником, русская армия была обескровлена. С началом войны потери составили около 3,5 млн. человек убитыми, ранеными и пленными – самые тяжелые потери среди армий всех воюющих государств. Свыше 300 тыс. было убито, 1,5 млн. попало в плен, – офицерский корпус потерял 45 тыс. человек [326]. Сражаясь с немцами, австрийцами и турками, русская армия ежедневно платила большой кровью за все ошибки, промахи и преступления своих государственных мужей во главе с царем, кто обязан был по долгу и совести постоянно укреплять мощь армии и держать ее на высоком уровне боеготовности, и кто на борьбу с вторгшимся врагом должен был мобилизовать всю экономку страны, чтобы она работала для нужд войны. Уже в первые недели Первой мировой войны всему правящему классу России была видна вредительская роль окружения Николая II на характер развязанной ими войны и их стремление привести Россию к поражению, но вместо коллективного противодействия и сплочения всех народных сил для борьбы с врагом внутренним, многие представители крупной и средней буржуазии: промышленники, банкиры, дворяне и помещики, интеллигенция продолжали вести политику уступок царскому двору, граничащую с предательством национальных интересов русской империи. Эти постоянные уступки – сначала иностранному капиталу, прежде всего, германскому, хищнически действовавшего на просторах империи, а потом – внутренним врагам, плодившимся в годы войны как саранча, так как царская власть не уничтожала ее, а потворствовала размножению, дорого обошлась русской буржуазии. Она тоже заплатила не меньшую цену и понесла не меньше жертв, чем армия, явив миру еще раз пример того, что судьба страны, ее прошлое, настоящее и будущее с одинаковой ответственностью лежит на каждом гражданине, независимо от того, какое он место занимает в обществе.