Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?

Потерпев поражение под Гумбиненом, немцы сразу сбили с себя спесь самоуверенности и преувеличенной оценки достоинств своих войск, и, в ночь на 21 августа в штабе 8-й армии решалась судьба дальнейшего хода боевых действий. У них было только два решения: атаковать вновь русские войска и попытать военного счастья и исправить ошибки, допущенные ими 20 августа, или отойти к Висле. Всякие сомнения были развеяны полученным донесением, что корпуса армии генерала Самсонова перешли южную границу Восточной Пруссии и вышли на линию Юха, Харжеле, Млава. Над 8-й армией немцев нависла реальная угроза удара по тылам и путям ее отхода к Висле. Все эти грозные события заставили командующего 8-й армией генерала Притвица в ночь на 21 августа отдать распоряжение об отходе его армии к Висле, и одновременно он сообщал о своем решении в штаб Верховного командования в Кобленц. Там это сообщение вызвало полнейший переполох [164]. Вильгельм II закатил военным истерику и требовал от них принятия самых решительных мер. Отход 8-й армии к Висле и возможная потеря Восточной Пруссии заглушила все победные аккорды с западного фронта. Судьба начавшейся войны могла в короткое время решиться на восточном фронте, и это было смертельным ударом для Германии. Все политические и военные силы Берлина в тот момент были повернуты на Восток – к Петербургу и Кенигсбергу, так как только там их можно было разрешить. Кайзером и Верховным командованием было решено сменить Притвица на Гинденбурга, больше политика, нежели военного, хорошо знавшего тайны Берлинского и Петербургского дворов, а в помощь ему был дан генерал Людендорф, отличившийся при осаде Льежа. В возрасте 67 лет Гинденбург оказался востребованным для спасения положения в Восточной Пруссии, а его прозорливость и осторожность в военных делах хорошо сочеталась с решимостью и бескомпромиссностью его начальника штаба генерала Людендорфа, для которого война стала взлетом в высшие эшелоны власти империи. Военная сила была найдена на Западном фронте, откуда в спешном порядке, в канун решающего сражения на Марне, снимались два корпуса, и кавалерийская дивизия для усиления 8-й армии. Еще один корпус был выведен из сражения и подготовлен к отправке. Все это ослабило немецкую группировку на Западе и явилось одной из причин поражения германской армии в сражении на р. Марне в начале сентября 1914 года. План немецкого командования разбить союзников поодиночке был сорван.

Политическая сила была найдена в столице русской империи, в окружении высоких сановников императора Николая II, тесно связавших свою жизнь и судьбу с Пруссией и Прибалтийским краем. Министра императорского двора графа Фредерикса и обергофмаршала двора графа Бенкендорфа Берлин заставил действовать жестко и решительно, и через верных им генералов потребовал остановить русское наступление в Восточной Пруссии. Командующий 1-й армией генерал-адъютант фон Ренненкампф принадлежал к числу верных единомышленников прусского юнкерства. Он имел высшее воинское звание и числился в свите императора. Его лично хорошо знал Николай II и императрица Александра Федоровна, которая была восприемницей дочери Ренненкампфа при ее крещении [165]. Также хорошо знал генерала и кайзер Германии Вильгельм II, и у Ренненкампфа были глубокие связи с прусским юнкерством, имевшим политическую и экономическую опору в Курляндии, где он долгое время был губернатором в одной из ее губерний. Русско– японская война, в которой он участвовал, сделала его активным сторонником возвышения Пруссии и он вошел в число верных ее подданных. Прусская агентура выталкивает его 20 августа в район Гумбинена, куда он прибыл с назначенной ему любовницей – француженкой Марией Сорель [166]– агентом прусской разведки, знавшей последние способы передачи секретной военной информации в Берлин. Поведение генерала было вызывающим, неимеющим места в походной жизни русской армии, но подчиненные Ренненкампфа были смущены его наглостью и попиранием нравственности, и потому молчали, а русская контрразведка бездействовала.

При виде погрома, устроенного русскими 17-му немецкому корпусу, Ренненкампф «не мог унять слез и долго оставался в прострации» [167]. Командиры корпусов планировали с утра 21 августа начать преследование отступавших немецких войск, но фон Ренненкампф запрещает им это делать и объявляет войскам новые дни для отдыха. Бездействовала и кавалерия, превосходившая более, чем в пять раз, силы врага. После войны немецкий генерал фон Франсуа писал в своих воспоминания, что «после боя у Гумбинена русская конница имела открытый путь. Сражения в Восточной Пруссии имели бы иные последствия, и армия генерала Самсонова была бы избавлена от катастрофы у Танненберга, если бы конница Ренненкампфа преследовала отступающие войска.» [168]